– С кем тогда?
– Не спеши, Фёдор. В Тундровом всё узнаем.
– Понятно. Больше не надоедаю со своими «что», «с кем». Но понимаешь, я чувствовал, что в районе должно было что-то произойти. А что именно? Смотри, Виктор, не отлучайся из стойбища далеко. Знаю твою охотничью страсть. Прошу тебя: не играй с тундрой. И ружьё не поможет. Оленеводы рассказывали, как ты тут их снабжаешь свежей рыбой. Довольны. – И, пожав на прощанье руку, предупредил:
– Послезавтра в первой половине дня я заеду за тобой.
…Но Виктору не удалось уехать в Пежино. Случилась беда.
Виктор ушёл на две ночёвки на озеро.
От него не отстала лайка, которая привязалась к нему с начала прихода в стойбище Нанто. Лайку звали Вьюном. Шадрин решил забрать его в Тундровой, хотя и не мог ещё предположить, как в дальнейшем сложится его судьба. Человек и собака подружились, и разлука для обоих уже становилась немыслимой. Они стали нужны друг другу.
И на рыбалку они отправились вместе. Вьюн привычно усаживался в надувную резиновую лодку впереди Шадрина и, когда начинался клёв, водил своей головой с изящной тонкой мордочкой, раскачивал ею, словно маятником, из стороны в сторону, наблюдал, как конёк с красными плавниками, попавшийся на крючок, описывает над поверхностью воды дугу и мягко плюхается в лодку. Это занятие хозяина нравилось Вьюну. Он также был доволен тем, что на время оставлял своих братьев и сестёр по происхождению, с которыми старался дружить, но которые нет-нет да и обижали его. А здесь они оставались вдвоём, на равных. И океанский ветер свежо и ободряюще обдувал озёрную гладь. Комары не донимали.
Раскалённое солнце в летнее время не уходит за горизонт. Только в ночную и предутреннюю пору оно не может пробиться до твёрдого тундрового покрова сквозь плотный молочный туман, который, казалось, живой стеной широкого горизонта наползает с океана и уходит в глубь тундры.
Шадрин и Вьюн ночевали в одноместной палатке. Утром и вечером они встречали гостей у костра. Маршрут пастухов в оленье стадо пролегал вблизи озера, и они, идя на дежурство и возвращаясь с него, обязательно приворачивали к стоянке Шадрина. Угощались свежей рыбой, свежезаваренным чаем. Всё это происходило привычно молча. Шадрин давно отметил такую закономерность: местный человек в любой ситуации больше молчит, но много думает или мысленно разговаривает с окружающим его миром природы.
Так было и в это утро. Шадрин попил чаю вместе с оленеводами, собрал свои нехитрые пожитки. Надо было возвращаться в стойбище. Сегодня должен прибыть Минин и забрать его с собой в Пежино. Рюкзак полон конька – это последний его улов для оленеводов. До стойбища не больше двух часов ходу по туманной росе.
Он и Вьюн ушли в это утро в туман. Вьюн впереди, выдерживая дистанцию шагов в пять, чтобы хозяин не потерял его из виду, неслышно перебирал лапами, ощущая ими бодрящую свежесть росы и ноздрями втягивая тяжёлый воздух тумана. Шадрин ориентировался по нему.
На середине пути им предстояло преодолеть каменную гряду, которая вытянулась параллельно