Банальная сентенция, в общем-то, правильная, да и сказанная к месту, вывела меня из равновесия. Сказывались последствия напряженного ритма событий, в который затянула меня здешняя жизнь. Поэтому я развернулся и снова подошел к столу, из-за которого только что поднялся, и, чуть понизив голос, со сдержанным презрением (очень надеюсь, что получилось именно так и палку я не перегнул), ответил:
– Будет бойня, а сделать вам ничего не дадут. Повторяю: все ваши ходы просчитаны, силы учтены до последнего человека и для каждого уже готов смертельный сюрприз. Не смотаетесь отсюда в течение месяца – ляжете все. Зона – это живое существо, у которого парализован мозг и почти не бьется сердце. Сектанты со своими союзниками, как злокачественная опухоль с разрастающимися метастазами, которые пожирают ее сущности и жизненную силу, с каждым днем заглатывая все большие куски. Шансов на спасение нет, по крайней мере, я их не вижу. А теперь крепко подумай, брат, прежде чем снова сморозить глупость.
Закончив эту длинную и непривычно эмоциональную для меня речь, я повернулся спиной к секретчику и, уже не задерживаясь, вышел на воздух. Требовалось переварить полученную информацию и составить план действий. До особиста мне уже не было никакого дела. Дождь перестал, но тучи не разошлись, как это обычно бывает за «колючкой», и все так же низко скребли по крышам развалин. Я не торопясь шел к башне.
На мой взгляд, выход из сложившейся ситуации у командования отряда был один: подготовить территорию к взрыву и эвакуировать личный состав за периметр. Имеющимися силами группировка не сможет организовать оборону, и уж тем более победить в намечающемся финальном противостоянии сил, о большей части которых люди вообще не имеют ни малейшего понятия. Беда в том, что никто особиста слушать не станет и большинство живых сейчас бойцов и просто вольных бродяг сомнет и разметает начинающий крепчать ветер войны. Зря я на него рыкнул.
Мне, по большому счету, было совершенно пополам, кто из «альфовцев» выживет, а кто умрет. Я отвечаю только за своих людей и ставшую близкой и родной мне девушку. Думаю, что на это и рассчитывают те, кто подловил караван и угнал Дашу в плен. Меня хотят вывести из игры до начала финальных разборок или хотя бы задержать. Но почему свет клином сошелся на моей, скажем прямо, малозначительной персоне – это оставалось загадкой.
В башне царила тишина, артельщики отсыпались, один только Слон сидел в гостиной и изучал карту Зоны, испещренную пометками, которые я и Норд наносили после каждой вылазки. В руках у него были карандаш и старая целлулоидная «офицерская» линейка, с помощью которой он наносил на карту какие-то пометки. Заметив, что я смотрю на него с порога, Слон приветственно кивнул и пригласил за стол, где рядом с расстеленной «простыней» самопальной карты района на деревянной подставке исходил паром металлический чайник с кипятком и стояла пара пустых кружек. Заварка была тут же, в мятой распотрошенной пачке, уже пустой на две трети