– Не придуривайся. Вы разворотили все, до чего дотянулись. Теперь несколько дней на посадку никого не завести. Неужели не видишь, что пропахали целую межу, умники?
– Не бухти. Ты вполне можешь на этом заработать приличную монету.
– Это как? – лепрекон, чувствуя подвох, подозрительно прищурил зеленые глаза.
– Ну… разбей здесь плантацию, посади кофе и продай его куда-нибудь на север. Моим родичам, к примеру. Поверь, затраты окупятся сторицей. Эльфы обожают этот напиток.
Его едва удар не хватил от моей наглости. Тулл поперхнулся, затем побагровел и, раздраженно шипя, начал подниматься по витой металлической лестнице в Гнездо. Ог хмуро посмотрел на меня и двинулся следом за лепреконом.
Ничего не скажешь – повезло. Из сотен тысяч возможных напарников и работодателей мне попались именно те, у кого нет и намека на чувство юмора.
Кабинет Тулла являлся, по сути дела, огромным стеклянным стаканом. Он находился на склоне Логова – самого большого прибрежного холма Сан-Винсенте. Отсюда открывался прекрасный вид на залив, часть города и окрестных гор.
Старый стручок любил водрузиться на стул, закинуть ноги на стол, снять с башки зеленый цилиндр и наблюдать, как стреколеты заходят на посадку в его доки. Каждая посадка – звонкая монетка, капающая в его карман. Любой бы с удовольствием наблюдал да подсчитывал барыши.
Кроме Логова на Черепашьем острове есть еще три площадки, куда можно приземлиться, вдоволь накрутившись в небе. Но все они обладают массой отрицательных особенностей, начиная от цены за стоянку и заканчивая нежелательной публикой, которая постоянно околачивается возле чужих птичек. К тому же мы вели дела через Тулла и не видели необходимости коптиться в Яме, Дыре или Приморском бризе. Конечно, в наших краях имелись и куда более приличные места, чем эти, но они не для таких ребят, как мы. Рожами и кошельками не вышли, чтобы торчать рядом с благородными.
Тулл, не предложив нам сесть, развалился за столом, достал из верхнего ящика янтарную расческу и, по своему обыкновению, начесывал огненно-рыжие бакенбарды до тех пор, пока те не встали дыбом.
Я с трудом сдержал усмешку. Понятия лепреконов о красоте несколько отличались от тех, что приняты во всем остальном цивилизованном мире. Мало того, что рыжие бакенбарды и шевелюра, так еще и повседневный костюмчик этого народца – ядовито-зеленая одежка, малиновые носки, лакированные ботинки с серебряными пряжками и обязательная трость из слоновой кости. Про парадный наряд я вежливо умолчу. От его вида сходят с ума даже спокойные тролли.
Не дожидаясь особого приглашения, я открыл зеркальный бар Тулла.
– Ог, плеснуть?
– Виски.
Когда надо, мой компаньон перестает быть скромным и воспитанным парнем.
– Не смей трогать то, что выдержано больше десяти лет! – поспешно предупредил меня старый хрен. – Оно не для ваших глоток!
– Ты так гостеприимен.
– Дело не в гостеприимстве, а в том, что вы пьете, словно умирающие от жажды