«Кирилл, звоню тебе узнать, как, доволен ты новой квартирой?»
«Не то слово, Иосиф-батоно! Просто счастлив», – ответил он, стараясь придать своему сонному голосу некий звенящий колорит.
Сталин удовлетворенно хмыкнул. Потом чем-то тихонько застучал: очевидно, выколачивал трубку. Потом спросил: «Греми» там нашел?»
«Конечно, нашел. Наслаждаюсь, Иосиф-батоно. Бьет любую французскую марку, знаете ли, не говоря уже про „Арарат“. Какой букет, какой благостный жар проходит внутрь! Как будто чья-то дружеская рука проходит внутрь. Наверно, ваша, Иосиф-батоно».
«Почему такая формальность, Кирилл?»
«Не понял, Иосиф-батоно».
«Послушай, Кирилл, тебе хмельноватый друг звонит среди ночи. Не нужно всяких там „вы“. Давай со всякими там „ты“.
«Теперь понял тебя, Иосиф».
«Давай наливай себе, Кирилл! Сколько граммов себе наливаешь?»
«Граммов сто пятьдесят, Иосиф».
«Твое здоровье, Кирилл».
«Твое здоровье, Иосиф».
Говорят, что на Западе есть секс по телефону, подумал Кирилл, а тут вот мы с корифеем всех времен и народов надираемся по телефону. Он не раз признавался себе, что любит вождя с полной искренностью, проще – он его боготворит. Вместе со всеми миллионами он творит из него Бога. И когда Бог будет полностью сотворен, монстр уйдет и возникнет новая религия. Пока что мы с ним надираемся по телефону. Ну как тут обойтись без легкой иронии?
«Как прошло, Кирилл?»
«Птичкой пролетело, Иосиф!»
«Надеюсь, ты не залпами пьешь „Греми“, как все эти наши солдафоны?»
«Иосиф, как мои родители пили „Мартель“, так и я пью несравненный „Греми“. Знаешь, они были людьми той культуры…»
«Кирилл, я все знаю о твоих родителях. Разве ты не знал, что это именно о тебе кем-то была сказана фраза „сын за отца не ответчик“? Скажи мне лучше, ты своими соседями доволен?»
Неужто мне и соседей по его выбору подобрали? Холодок прошел от Волги вдоль позвоночника.
«Очень доволен, Иосиф. Настоящая советская семья».
«В этом никогда не сомневался. И дочкой их Гликерией, как я понимаю, доволен, Кирилл?»
«Ах, Иосиф, Глика – это просто символ нашей молодежи. Иногда мне кажется, что она не ходит, а парит, как радужная дева социализма».
«Неплохо сказано, Кирилл, клянусь нашим Кавказом, ярко сказано. Только ты не очень-то увлекайся символизмом. Вот что я тебе скажу: эта девушка должна стать цветущей матерью Новой фазы».
«Новой фазы, Иосиф?»
«Вот именно, Кирилл. Положи ее к себе в постель и делай с ней детей. Сразу увидишь, что началась Новая фаза нашего счастья».
Кирилл задохнулся, запечатал себе ладонью рот. Неужели он знает даже о нашем завете?
«Ты что молчишь, Кирилл? Может, что-нибудь не так? Может быть, ты что-нибудь неверное замечаешь в этой семье, какие-нибудь признаки титоизма?»
«Что