В сущности, не так уж он пьян, подумал Лючано. Три часа выдержим.
И четыре выдержим.
И получим сверхурочные.
Потом, спустя неделю – тяжелейшую неделю, полную самых разнообразных переживаний! – когда Лючано признался директору «Filando» в тайных мыслях, маэстро Карл пригрозил выдрать ученика ремнем: за дурной глаз. Ремень, правда, остался пустым обещанием, зато Лючано выслушал длиннейшую лекцию о профессиональных суевериях невропастов. И ни разу больше не загадывал наперед, воображая удачный исход работы и радуясь несбывшемуся.
Всё – потом, когда успех или провал станут действительностью.
Судьба, Большой Невропаст, не жалует торопыг.
А во время помолвки Розалинды Берсаль и Нобата Ром Талелы, денег и титула, случилось вот что. Одна из матрон, в восхищении от анекдотов «милейшего Шарля», решила ни мало, ни много, облобызать остроумного рассказчика. Сказано – сделано. Губы матроны, днём изволившей посетить косметорий, поверх суспензии, стимулирующей естественный синтез коллагена, были обработаны помадой «Repulp Botticelli». А у Карла Эмериха оказалась довольно редкая аллергическая реакция на сочетание пчелиного воска, масла каритэ и гомогенизированных водорослей агарь-агарь, которые входили в состав косметики.
В итоге поцелуй затянулся, а маэстро потерял сознание.
– Ах! – вскричали матроны хором. Они были уверены, что очаровательный собеседник упал в обморок от восторгов любви. – Это так прелестно!
– Ы-ы? – спросил Жан-Пьер Берсаль, лишен поддерживающих нитей вербала-наемника. – Доча! Доня м-мы… м-моя сладкая!.. Тост! Хочу!
Лючано понял, что все пропало.
Первым порывом юноши было вскочить и броситься к бесчувственному маэстро, оставив куклу на произвол судьбы. Но он не встал из шезлонга. «Сидеть!» – велел Карл Эмерих, человек, вытащивший неотесанного сопляка в огромный мир Ойкумены. Этот человек дал сопляку профессию и в случае провинностей угрожал ремнем, как грозил бы отец, которого Лючано был лишен. Не играло роли, что Карл Эмерих сейчас молчал и ничего не приказывал.
Упади небо на землю, это тоже не сыграло бы особой роли.
«Работать! Работать, я сказал! Шоу должно продолжаться!»
– Н-но… Н-нобат! – распинался меж тем будущий тесть, заикаясь и всхрапывая. – Н-нодик!
Продолжая корректировать моторику пьяницы, благодаря чему окружающие не успели сообразить, в каком свинском состоянии находится верфевладелец, Лючано потянулся к ниточкам вербальных связей. Тонким-тонким, шелковистым, еле заметным ниточкам. Невропаст – не вполне телепат, а тем более не телепат-подавитель: он не мог говорить за Берсаля, перехватив управление целиком. Он мог лишь поправлять, подсказывать, чистить, доводить до блеска…
Ничего