– Разве я спрашивал, о чем ты там думал? – нагло поинтересовался юноша. – Я вообще не уверен, что ты умеешь это делать.
Офицер хохотнул. Лашар в очередной раз сжал кулаки, а щенок повернулся к спутнице:
– Шахмана, ты не против поохотиться?
Огненная лиса усмехнулась.
– Не откажусь.
Ей тоже не нравились кобрийцы.
– Вот и здорово! – Помощник трактирщика подвел двух жеребцов, и Карлос с неожиданной для Маркуса ловкостью взлетел в седло. Вновь икнул и поинтересовался: – Собачек не вижу. Они где?
– К сожалению, господин Карлос, собак привести не успели, – повинился офицер.
– Ну и ладно, – махнул рукой наследник. – Что показала Телега?
– Беглец скрывается к западу от нас.
– Мы с Шахманой отправимся по прямой, ты со стражниками зайдешь с севера, а ты, Лашар, – с юга.
– Это опасно, господин Карлос…
Маркус в последний раз попытался остановить щенка и в очередной раз не был услышан.
– Исполнять! – Молодой лорд вытащил из седельных ножен длинный кинжал и посмотрел на спутницу: – Повеселимся?
– Разумеется!
Голосов не слышно, топота сапог не слышно и лязга доспехов тоже, но это ничего не значит – стражники вокруг. Просто проснулись офицеры и заставили неумех действовать грамотно. Петля сжимается, никаких сомнений, и каждая секунда, проведенная в темных переулках Гридвальда, приближает его к смерти. Или к кобрийскому плену, что тоже означает смерть, но после долгих пыток, во время которых он выдаст все, что знает. Обязательно выдаст: пытать кобрийцы умеют так же хорошо, как воевать.
«Оставьте меня, гридийцы, это не ваша война. Она еще не стала вашей. И не станет, если вы меня отпустите… Отпустите меня, пожалуйста…»
Ян должен был мыслить холодно, должен был вести себя собранно и предельно осторожно, но… Но он не был воином. Никогда не был. Он держался, сколько мог, однако переживания последних часов все-таки сломили Стеклодува, и теперь, пробираясь к спасительной реке, Ян мог только одно – шептать бессмысленную мольбу:
«Я ведь не враг вам, гридийцы, я обычный человек. Меня назвали преступником, но те, кто это сделал, в тысячу раз хуже меня. Почему вы им верите, гридийцы? Почему не хотите отпустить меня…»
– Стоять!
Они столкнулись на углу. Бесшумно подкрались с разных сторон, выглянули и одновременно увидели друг друга. Плечистый стражник с обнаженным мечом и тщедушный Стеклодув, нервно сжимающий остробой. В честном бою у Яна не было бы и шанса, но гридиец ошибся. Стражник привык к послушанию, к тому, что люди выполняют его приказы, а еще – не привык убивать просто так. Стражника учили ловить преступников, вот он и крикнул:
– Стоять!
И ошибся, потому что перепуганный Стеклодув неловко ткнул его остробоем. И отскочил назад, в ужасе глядя на захрипевшего человека.
Острый клинок вошел стражнику в бок, туда, где находились завязки кирасы, вошел глубоко, а когда вышел – на грязные камни мостовой хлынула горячая кровь.
– Я