– Дурак! – заорал вышедший из себя Менахем. – Какой к черту Картер? Мой тезка! Менахем Бегин!
Я не обиделся на его эпитет в мой адрес – отчасти потому, что сам с ним согласился, а возможно потому, что до меня понемногу стало доходить услышанное по радио. И пока я еще с полузакрытыми глазами бормотал утреннее приветствие Ему – «Благодарю Тебя, Царь живой и вечный за то, что возвратил мне душу мою милосердно», в омуте моего сознания ситуация понемногу прояснилась. Итак, из-за девяти придурков в кипах и членов их семей, которые поселились на чьей-то чужой полянке размером тридцать на сорок метров и тупо отказываются переселяться, могло пасть правительство четырехмиллионного государства. В том, что Бегин сдержит обещание и, в случае провала переговоров с нами, действительно уйдет в отставку, можно было не сомневаться. Это был Бегин, еще не сломленный Кемп-Дэвидом{В Кемп-Дэвиде премьер-министр подписал договор с Египтом, по которому арабам передавался Синайский полуостров, а расположенные там еврейские поселения и город Ямит уничтожались.}, не лгущий и не идущий на компромиссы с совестью.
Что тут началось! Левые, кои имели пребывать в оппозиции, завизжали от восторга, а правые... К нам зачастили министры, члены Кнессета, члены Совета поселений – все упрашивали нас убраться из Канфей-Шомрона, лишь бы сохранить власть правых в стране. Часами, сидя на плоской глыбе известняка в жидкой тени сосен над раскрытым томом Талмуда, я уносился мыслями прочь от рабби Акивы и рабби Гиллеля и мучился сомнениями – а может, лучше отступить? Если к власти придут левые, то всех нас все равно выселят, и не только отсюда – найдут предлог, чтобы раздавить те десятки поселений, которые мы создали за последние годы. И все из-за нашего упрямства. Я бросал взгляд на мою Гору. Она смотрела на меня сухими черными глазами пещер и молчала. Резкий ветер, гудя, ворвался в долину, ударился о скалы и вернулся ко мне хриплым криком хребтов: «Не бросай нас! Мы твои!»
Есть Третейский Судья, помогающий находить решения в спорах, которые порой бывают посложнее, чем эта свара между Менахемом Бегиным и хребтами Самарии. Парадным подъездом во дворец Его мудрости обычно служат книги, в которых толкуется Закон. Сейчас я чувствовал, что на вратах этого подъезда висит большой амбарный замок. Но есть потайная дверь, запасной вход, тайный туннельчик, о котором не знает никто, кроме каждого, кто желает о нем знать. Это молитва. Всю ночь я бродил по темным ущельям, по косым овечьим тропам и по распахнувшим пасти пещерам. Всю ночь я молился. Я говорил Вс-вышнему: «Пожалуйста, помоги мне найти выход! Дай мне знак – перешагнуть ли через себя или стоять на своем? А еще лучше, чтобы мне не пришлось делать ни того, ни другого, соверши маленькое чудо, подбрось какой-нибудь третий выход. Ну что Тебе, Вс-могущему, стоит!»
А через три дня ко мне подошел Натан и сказал:
– Ну вот что, Хаим! Мы не хотели тебя зря обнадеживать, и потому молчали. Но, похоже, дело выгорает. Собирайся и поедешь с нами.
–