После реальности. Полина Горбова

с бородкой клинышком, несмотря на свой богатый жизненный опыт, был падок на всякого рода мистику, поэтому перед каждой поездкой повторял: «Мы в лесу только гости. Мы должны вести себя тихо и вежливо относиться к обитателям леса». Делая это наставление, он становился похож на сенсея-наставника. Мира же всегда считала эту обязанность восхищаться буйством зелени и гнуса вульгарностью. Ей всегда больше по душе были монохромность и минимализм пустынь. Поэтому к ежегодным путешествиям в дебри она относилась достаточно равнодушно и даже пренебрежительно. Матильда же наоборот весь год только и думала о том, как будет ловить насекомых, затем делать из срезов их тканей препараты для микроскопа, изучать, изучать, раздвигать горизонты познания.

      В конце последнего года обучения объектом посещения был выбран Булонский лес на западе пустынного и заросшего травой Парижа. Огромный дубовый массив до середины XIX века был просто лесом, однако Наполеон III превратил его в парк для знати с аллеями, озерами и прочей атрибутикой эстетики благородных особ. Когда эпоха дворян канула в Лету, парк еще более преобразился. Велодорожки, аттракционы, рестораны, музеи, корты широким фронтом наступили на естественность. Теперь этот парк снова превратился в дремучий лес, и творения рук людских почти полностью утопли в зеленом океане биомассы.

      Когда-то в Булонском лесу был Климатический сад, в котором изучались адаптации растений и животных к местному непривычному для них климату. Спустя много лет природа проверила на адаптацию людей.

      Лагерь решено было разбить в парке Багатель внутри одноименного изящного дворца с небольшим эркером, выдержанного в стиле классицизма. Чистота и порядок во дворце поддерживались ежегодно пребывающими школьниками. Стены дворца были увиты плющом, хорошо маскировавшим его среди беспорядочно разросшихся акаций. И только высокие окна, как глаза из мира людей, смотрели на крах каменных изваяний и приближающееся забвение истории.

      Вся мебель из дворца была вывезена при переселении на острова, но необъяснимое чувство гордости при ощущении былой роскоши и былого величия королей все равно всколыхнуло сердца детей европейской цивилизации. Учитель Акайо, ценивший только простоту и аскетизм, искренне недоумевал. Ведь он вывез детей из стерильного мира стекла и бетона затем, чтобы те взглянули на жизнь в ее космической гармонии, а они без ума от древней, гниющей коробки и старых побед человека над своим естеством. Все чаще Акайо посещали недобрые мысли о цикличности истории. С тревогой, не свойственной ему, думал он о том, что однажды все беды прошлого вновь обрушатся на человечество, решившее, что оно может прыгнуть выше себя.

      Мира и Матильда выбрали себе во временное жилище покои Марии-Антуанетты. Разложив на полу спальные мешки, они сидели и смотрели на безупречную симметрию ажурных алебастровых узоров на стенах. Спустя несколько минут Матильда встала и подошла к окну, а Мира продолжила пристально разглядывать