Но давайте дословно. Это был примитивный, наивный вопрос, но ответить на него церковному дискурсу очень сложно. Не только умнице и интеллектуалу Кураеву. Боюсь, любому представителю любой авраамической религии. «Если ребенок спросит, попадут ли его неверующие, но очень-очень хорошие папа и мама в ад, то как вы ответите?» Зря, конечно, про «ребенка». Надо еще проще: «попадет ли человек, единственный грех коего в том, что он не православный христианин – в этот самый ваш ад?» Кураев не столь философ, сколь ритор, и ответил безупречно по пиару, что-то вроде: «я бы поцеловал этого ребенка, видите ли, я не умею вести богословских дискуссий с детьми». – «Ну а мне бы как ответили?» – Но Кураев не ответил уже никак, даже не поцеловал меня, про другое говорить начал, более светлое и приятное.
Если не по пиару, а по истине, то Кураев, конечно, сжульничал. Понятно же, в чем вопрос. Но ответ из позиции пиарщика и есть конец богословия. После богословских споров проигравшую сторону иногда сжигали, но сначала все-таки объясняли, в чем именно заблуждается еретик.
А как, в самом деле, ответить? Если «да»… Хорошо говорить «да», когда все общество – единоверцы, а иноверцы бродят где-то по периферии мира, их никто в глаза-то не видел, и можно предположить, что «мы правы, потому что мы и есть настоящее человечество». Можно поверить, что «настоящее человечество», конечно, пойдет в рай, а ненастоящее обречено на вечные муки.
Но сколько православных в мире сейчас, 3 % человечества? А если нормально воцерковленных, то сколько, 0,3 %? То есть все идут не в ногу, а вот эти 0,3 % – в ногу? Э-э… «Спасение для 0,3 %» – это все равно что сказать: «мы типовая, жестко ограниченная, противопоставленная всему роду людскому секта». Так сказать, конечно, нельзя.
Ответить «нет» с вариациями? «К Богу есть много путей» – можно так. «Бог, сообщая себя, выбирал выражения, учитывая место и время». Можно даже договориться до того, что «ад и рай – это такие метафоры духовной жизни».
Но это, простите, экуменизм.
То есть слив символического капитала всех церквей в одну корпорацию. С выдачей неких паев этой корпорации. Такую позицию еще может занять католик, или универсалист-пантеист, или мусульманин, да любой, кто имеет хоть какие-то шансы на контрольный пакет и сведение к себе как к общему знаменателю. Понятно, что православие сейчас не имеет шанса, ни политического, ни логического, хотя бы на блокирующий пакет в этом всемирно-духовном ОАО. Экуменизм для него не экспансия, а конец.
Какой еще