Казалось, Мэтью вот-вот должен был всё понять.
Ронан втянул воздух сквозь зубы и медленно выдохнул носом – такое знакомое действие, что Диклан мог определить его по звуку. Затем Ронан спросил:
– Что такое Волшебный базар?
Желудок Диклана услышал вопрос раньше, чем мозг. И его охватила горячая тревога.
«Черт возьми».
Мысли бешено понеслись по диаграмме секретов и лжи. Почему Ронан вообще об этом спрашивает? Он нашел что-то связанное с Ниаллом в Амбарах? Кто-то связался с ним? Их тайна под угрозой? Что за процесс запустил Диклан, когда позвонил тому человеку, когда забрал ключ, когда отправился в тот дом в Бостоне, пока Ронан общался с Адамом?
Диклан бесстрастно переспросил:
– Что-что?
– Не ври, – сказал Ронан. – Я для этого слишком зол.
Диклан взглянул на младшего брата. Самого естественного из них, но ненамного. Ронан вырос и стал в точности таким, как отец. Ему недоставало длинных кудрей Ниалла и его искрометного обаяния, но нос, рот, брови, осанка, кипящее в глазах беспокойство, все остальное было тем же самым, как будто Аврора совершенно не участвовала в процессе. Ронан уже не был ни мальчиком, ни подростком. Он становился мужчиной, ну или зрелой версией себя. Сновидцем.
«Перестань опекать его, – велел себе Диклан. – Скажи ему правду».
Но ложь казалась безопаснее.
Он знал, что Ронан терпит неудачу в одиночку, в Амбарах. Фермы, которую он обожал, было для него недостаточно. Братьев было недостаточно. Даже Адама было недостаточно, но Диклан знал, что так далеко Ронан еще не зашел. В нем было нечто странное, зияющее и ненасытное, и Диклан знал, что это нечто можно либо накормить, либо позволить ему катиться к финалу и, в конечном итоге, потерять и другого брата. Всю семью.
Диклан стиснул зубы и взглянул на реку, которая бросалась о камни.
– Хочешь пойти со мной?
13
Иногда Хеннесси представляла, как делает шаг с крыши.
Несколько секунд она будет набирать высоту, оторвавшись от крыши в прыжке, а потом сосущее ощущение тяжести обернется вокруг ее тела. И только тогда официально начнется падение. Девять целых восемь десятых метров на секунду в квадрате – вот какова скорость, если убрать все переменные. Сопротивление воздуха, трение, естественные и сверхъестественные силы, шесть других девушек, которые перегибаются через край и кричат: «Хеннесси, вернись!»
У французов для этого даже существует определение. L’appel du vide, зов пустоты. Порыв прыгнуть, который возникает даже у не склонных к суициду людей, стоит им подняться повыше. Пятьдесят процентов думают о том, чтобы броситься вниз, во многом к собственному удивлению. То есть один из двух. Таким образом, не только Хеннесси представляла себе, как ее тело рухнет в можжевельник