Компьютерным залом теперь называли бывшую вторую игровую, и всем это нравилось – и детям, и персоналу.
– Теть Кать, ну нам проголосовать нужно было еще разик на одном сайте, на форуме то есть, но только с другого компа, а то с наших больше не получалось. Мы пробовали, а сайт сигналит, что уже голосовали, и не принимает, а где голосовали, если только с одного голосовали, а с других двух не голосовали! А надо проголосовать, своих поддержать, а то они не выиграют!
– Мошенничать нехорошо, – отрешенно как-то проговорила Катя. – Значит, вы с Геной ее там и обнаружили. Бедные, бедные детки…
– Ничего мы не детки! – шепотом выкрикнула Викуся. – Только Лидушку так жалко! И страшно было очень на нее мертвую смотреть. – Вика опять заплакала, но тихонько, только вздрагивали худенькие плечи.
– Ну а Гена тут при чем?
– Это завхозиха дура! Танзиля, блин, Усмановна! Говорит: «А ты, Геночка, не уходи пока никуда, пока полиция не приедет! Я, говорит, сейчас полицию вызову, так они с тобой наверняка поговорить захотят!» Шалава! Вечно за всеми следит! И по тумбочкам она шарила, я знаю!
Катя вздохнула тяжело.
– Пойдем, Викусь, а то тебя еще хватятся. Пойдем, может, помощь нужна.
Катя сама не очень понимала, что говорит, какая помощь, кому?.. Если Танзиля Усмановна на месте, то никакой особой помощи не требуется. Толковая тетка, они с Лидией Петровной давно, года четыре, наверно. Лидия – на мостике, а Танзиля боцманом. Хороший боцман.
Но как же Вику одну отправить обратно, если она прибежала сюда? И что там в конце концов с Геной? Хорошо бы Вике сегодня здесь остаться на ночь. Или Гену тоже отпросить? А отпустят?
«Да почему не отпустят-то?» – рассердилась на себя Катя. Ей было муторно, и она начинала почему-то бояться. «Что за глупости? Ни при чем дети, ни Вика, ни Гена!.. Прекрати истерить сейчас же!» – сама на себя прикрикнула Катя, стараясь справиться с паникой.
Викуся, шмыгая носом, снова завязывала на себе шарф, как и час назад. Катя кинулась искать свой рюкзак, который обнаружился на полу возле мойки, подхватила его за лямку, приобняла другой рукой Вику и легонько выдвинула ее в сторону входной двери, которая оказалась незапертой и даже слегка покачивалась от подъездного сквозняка.
Заперев оба замка, Катя бросила внимательный взгляд в сторону соседских дверей и почему-то представила весьма предметно распластанное ухо соседки Ирины Николаевны, плотно прилипшее к дерматиновой поверхности по ту сторону зрительного пространства. Или нет. Ухо было минутой раньше. Теперь – глаз. Теперь был прилипший глаз и не к дерматиновой поверхности, а к цейсовской оптике дверного глазка.
Едва удержав себя от непристойного подросткового жеста в направлении этого самого живого глазка, Катя нахлобучила капюшон, схватила Вику под острый локоть и потащила по лестнице вниз, чтобы не маячить тут несколько лишних минут и не испытывать соседкино терпение, которое кончалось, и Катя это чувствовала. Вот она