Отдышавшись немного, Женька отпустила кольцо и, собравшись с силами и успокоившись немного, поплыла обратно, изо всех сил стараясь не думать про то, на какой глубине сейчас находится дно и кто может проплывать в это время там, внизу, разглядывая её, как она по– лягушачьи дрыгает ногами у поверхности.
Доплыв до берега, Женька, неуверенно ступая и покачиваясь, вышла из воды и тяжело опустилась на песок рядом с Колькой. За этот короткий промежуток времени он достаточно далеко продвинулся в строительстве крепости, перейдя от стен, к возведению основного здания..
– А это что будет? – переведя дыхание, спросила Женька, показывая на песчаный куб в центре.
– Это замок. Здесь будет вход, а здесь башня будет, – важно отвечал Колька, ни на мгновение не прекращая подгребать песок.
«Однако, как тяжело я плыла, а ведь раньше могла плавать что утка, не уставала совсем. Наверное, это меня контора довела до такого дряхлого состояния», – думала Женька, выкладывая из белых камешков небольшой дворик перед входом в предполагаемый замок. – «Весь день ношусь, как угорелая, а тяжелее листа бумаги не поднимаю, потому тельце моё и ослабло. Нужно будет принять меры – побольше и подольше плавать. Утром встану пораньше и буду плавать до завтрака. К тому буйку, например, или вдоль берега. Как жаль, что мы будем здесь всего две недели. Вот, если бы дольше или вообще жили где-нибудь у моря, то я, наверное, стала бы чемпионкой по плаванью… местного масштаба, конечно… Как жаль, что мы не живём здесь».
Строго следуя одному ему известному плану, Колька решительно убрал целый ряд белых камешков из-под пальцев матери и принялся что-то энергично объяснять, но Женька, улыбаясь, смотрела на сына и не слушала. Она легла на горячий песок, прикрыла глаза ладонью и почувствовала, как под размеренный шум волн приятная дремота, словно паутина, обволакивает её.
«Как хорошо! Как здорово! Как замечательно и приятно лежать вот так, на песке, и ни о чём не думать, никуда не нестись, словно ошпаренная, закрыть глаза и никого не видеть и ни от кого не выслушивать разные глупости, не изображать сочувствие, когда на самом деле на всё наплевать, ни о чём не жалеть, не отвечать на пустые телефонные звонки, и не звонить никому. Как я мечтала лежать вот так, на горячем песке, вытянувшись во весь рост, пересыпая песок между пальцев, слушать прибой и Колькины рассказы про крепость и про замок, ощущать на коже прикосновение горячих лучей, как тёплый ветер скользит надо мной…»
Женька почувствовала, что растворяется, что, засыпая, рассыпается на миллионы песчинок, и ветер, кружа, уносит их, одну за другой, тоненькой струйкой вдоль линии прибоя…
И вдруг ужасная мысль пронеслась в её сонном мозгу: «Солнце!»
Женька проснулась, как от толчка. Села, растирая глаза и оглядываясь по сторонам.
«Мы же сгорим здесь. Мы же, как две бледные