Скрябин уже пытался что-то сказать, но Горенштейн посмотрел на него злобным взглядом, и ефрейтор вжался в стул, так ничего и не сказав.
–Так вот – продолжил Ошкин – недавно в Одессе был сформирован Штаб по борьбе с бандитизмом. Привлекли туда много кого, но, в первую очередь, бывших сотрудников милиции, либо уволившихся в послевоенные годы, либо не вернувшихся к милицейской работе после фронтовых дней. Они могут расследовать только одно дело, и доступ имеют только к его материалам. Есть предложение создать нечто подобное и у нас. Кто что думает?
-Никак нет – быстро ответил Горенштейн – не нужен штаб. Дело деликатное, мы можем и одним-двумя людьми обойтись.
-И кем же? У тебя есть предложения?
-Я бы лучше в беседе с глазу на глаз предложил. Там серьезный вопрос.
-Понял. У кого-то есть предложения кого можно привлечь к расследованию?
-Может Лунина, он у нас служил тут два года – предложил заведующий архивом.
-Ты совсем что ли? – усмехнувшись ответил Ошкин – он же алкоголик, да и какой из него следак. Он жрал водку даже на месте преступления, черт побери! И, да, товарищ завархивом, хватит его толкать везде. Если ему нужны деньги, то пусть работать идет, а не пользуется твоей дружеской помощью, чтоб подработать. Еще предложения есть?
Все мотнули головой, Ошкин мрачно усмехнулся и громко сказал: «Собрание окончено, товарищи, ступайте. А ты, капитан, рассказывай там о своем претенденте».
Все медленно выползали из кабинета начальника отделения – самого большого кабинета в здании. Кирвес выходил последним: в руках он мял карандаш, а штанины новых брюк были подвернуты – было ясно, что криминалист ошибся с размером, и длина штанин была слишком большой.
–Итак – начал Горенштейн – вы же знаете о Сергее Летове?
-Я почему-то так и думал, что ты заговоришь о нем – ответил Ошкин. – Да, разумеется я его знаю – мы с ним почти пять лет вместе проработали. Он после меня был тут начальником райотдела, пока меня перевели на Заельцовку.
-Он правда был таким спецом?
-Не то слово! Я за всю свою работу не встречал такого толкового следака, как он. У него была безупречная раскрываемость. Ему вроде Горком даже грамоту дал в 40-м году.
-Вы в курсе что с ним произошло?
-Об этом вся Первомайка болтала. Сначала говорили, что он убил своих, потом что немцев, а потом узнали наконец, что это австрийцы были. Знаешь, скажу честно – я его не виню даже. Австрияки то еще дерьмо, вспомнить хоть Первую Германскую.
-Я думаю предложить ему. Он действительно специалист