Улик недостаточно. Их нет совсем. Кому нужна смятая пачка сигарет? Я зря потратил время.
Родион прошёлся вдоль деревьев, немного расстроенный. Теперь, по дороге к машине, он понял, что переоценил ситуацию. Он рассчитывал прийти к супруге и сообщить хорошие новости, об обнаружении чего-то важного. Она редко интересовалась фотографиями, но в этот раз он рассчитывал её заинтересовать. Чувство опустошённости и обиды навалилось на него как спёртый воздух в курилке. Он шёл домой, не зная, что сказать супруге.
Суриков обвёл глазами сидевших за столом. Слева рядом с ним сидел Константин Гусько, молодой парень тридцати трёх лет, усердный, но немного вялый. Костя часто сопровождал Сурикова, особенно, когда Виктор Шелехов отсутствовал. У Кости был один существенный недостаток: нерешительность.
Виктор Шелехов, сорока пяти лет, невысокого роста, плотного телосложения, со светлыми волосами. Борец за идею, но пассивен во время преследований. Его можно поместить на задние ряды, и дать в руки громкоговоритель. Только так можно извлечь из него максимальную пользу.
Пётр Вальцев, сорока двух лет, из которых лет двадцать он пил алкоголь, и половину из этих двадцати, пил большими дозами, часто уходя в запой. Эту черту Суриков терпел со сжатыми кулаками, так как Пётр был хорошим полицейским в трезвом виде, и на работе пил редко, как внушал себе Суриков. На самом деле Пётр только и ждал, чтоб выпить, но делал это, так, чтоб его не уличили. Грубость и откровенность Пети были его положительными качествами в какой-то мере, и Дмитрий мог иной раз на него рассчитывать, особенно если дело требовало испачкать руки.
Последним и единственным, кто внимательно глядел на Сурикова, был Антон Ангелов. Тот самый парень, которым Дмитрий планировал заменить себя на время отпуска с супругой. В свои тридцать лет парень уже успел сделать для города довольно много. Был решителен, умён, ответственен и храбр. Последнее качество спорно можно принять за положительное, но отнять его было невозможно. Антон был слишком усердным и часто работал в выходные, за что Суриков порицал его.
– Итак, Herren[3], – начал Суриков нерешительно, – сегодня произошло самоубийство парня. Руслан Грузов вскрыл вены. Если учитывать, что первая смерть ребёнка так же считается, хоть и спорно, самоубийством, выходит, что это уже второй случай.
Суриков внимательно оглядел сидящих.
– Подобного не было никогда на моей практике. Никогда, Donnerwetter[4]! Двое подростков расстаются с жизнью без видимых на то причин, без записки или предсмертной фразы. Ребята из обеспеченных семей, прошу заметить. Я хочу, чтоб вы уяснили одно: третьего самоубийства не должно быть. Это ясно?
Все молчали, глядя на майора, боясь сказать слово. Антон сидел с опущенной головой, будто лично был причиной смерти ребят.
– Почему