– Не буду я с ним говорить. Вот прицепился. Скажи: занят.
– Занят он, не может подойти, – говорит мне женщина.
Тут я назвался, про врачей и скорую ей рассказал. Слышу, она опять к мужу обращается.
– Гер, это нерусский какой-то, Махмуд. Говорит, Петру Ивановичу плохо стало. Может, ответишь?
– Конечно, плохо, не надо было подличать. За свои дела отвечать надо! Да я тебе рассказывал. Это тот самый Петька, который, когда в десятом классе по настольному теннису соревнования были, при подаче сетку задел, не переиграл, гнида, и у меня в финале выиграл. Если бы я в сборную от школы попал тогда, меня бы, может, и в институт взяли. Мы тогда с физруком так договорились. А так вся жизнь коту под хвост. Скажи, не хочу я с ним разговаривать. Раньше надо было думать.
Передала мне женщина его слова. И трубку повесила.
Хоронили мы Петра Ивановича под конец августа. День выдался тяжелый, серый. Облака по стволам чуть не до земли стекают. У рябины во дворе накануне ночью от ветра ветки поломало, а клен вроде такой крепенький был, только недавно белил его, так тот совсем с корнем вырвало. У второго подъезда еще мусорку перевернуло, по всему тротуару утром пакеты летали. А к десяти дождь зарядил, сначала вроде нерешительно, а потом разогнался и льёт – не остановить.
На кладбище народу мало пришло. Конечно, кто в такую погоду в Выхино поедет. А все равно неправильно это. Ведь ученый человек, а проводить некому. Эх, жил бы он у нас в кишлаке, в школе преподавал. Все бы его уважали. Все село бы пришло. И детей бы наших учил, может, они в люди бы вышли, не пришлось бы, может, им по чужим дворам работать. Затянуло его прошлое в свою сеть. Ни за что пропал человек.
Анна, бывшая жена его, просила меня за могилкой приглядеть, денег предлагала. У нее ведь ребятишки, и некогда ей через весь город тащиться. А зачем мне деньги? Я бы и так приглядел. Только уезжаю я. Нехорошо человеку одному без семьи жить, домой возвращаюсь. Истинно говорит пророк: «Кровное родство прикреплено на Арше». Нельзя человеку от корней отрываться. А деньги что? Проживем. Я все могу, за любую работу возьмусь. Что-нибудь придумаю. Аллах не оставит.
А за могилкой Фарида посмотрит. Она уж обещала.
Андрей Гагарин
Жизнигра
Хлесткий порыв ветра задул свечу, покатил пестрые пасхальные яйца, сдул карамельки, повалил банку с гвоздиками и звякнул ею об оградку. Пожилой мужчина с вздыбленной седой шевелюрой, чертыхаясь, наклонился за банкой, но поймать не успел и упал на колени. Почти ползком дотянулся до нее, с кряхтением разогнулся, опираясь на мрамор памятника, поставил на прежнее место, взял лопатку и стал рыть небольшую яму.
– Вот ведь ветродуй! Конец апреля, а холодно, как в марте месяце!
Вырыв углубление, он погрузил туда треснувшую банку, долил воды из пластиковой бутылки из-под колы, собрал разметанные гвоздики и опустил