Но не сегодня. Сегодня он тщательно подготовился. Даже туристический коврик нашёл, чтобы меньше мёрзнуть, лёжа на земле в неглубоком окопчике. Верный Корд был вычищен и смазан, ленты набиты до отказа, а прицел отлично пристрелен метров на пятьсот. Вот никогда не думал, что отцовская наука всегда следить за оружием и готовиться заранее пригодится в жизни. Однако пригодилась.
Вообще детство и юность пролетели как один день. Старшие классы школы были полны первых переживаний, ведь такая штука как первая любовь случается один раз, как и первое прикосновение и первый секс. Помню, как первый раз залез к девчонке в трусы. И чего я ожидал там найти? Но сейчас эти воспоминания веселят и отгоняют страх смерти. Потом был универ с его вечеринками, гулянками и бесшабашностью золотого мальчика. Я уже предвкушал окончание, хорошую работу и даже перспективы в политике. Одаривая очередную подругу порцией спермы, я считал, что жизнь только начинается и вот-вот понесётся вперёд как скоростной локомотив.
Но однажды я пришёл домой и понял, что ни чего больше не будет, так как мой основной толкатель по жизни лежал перед дверью дома с раскинутыми руками в луже из собственной крови. Ни чего личного, только бизнес. Я был слишком занят поисками новой дырки, чтобы войти в курс дел, чтобы понять, как и что работает, поэтому сейчас был в положении рыбы на берегу.
Потом приходили разные люди. Сначала интересовались, потом просили, затем требовали и угрожали. У меня хватило ума не поддаваться панике, чего не скажешь о матери, но она быстро придумала замену, и я остался один на один с проблемами. Деньги заканчивались, а странные люди не переставали требовать непонятного.
И однажды я сорвался. В очередной раз ко мне пришёл какой-то человек. Я не помню его, всего лишь один из. Вместо приветствия он начал рассказывать о том, что нашёл покупателя на мой дом, и если я не соглашусь сам, то он мне поможет. Я молчал, только слушал. В какой-то момент я понял, что стою над парящим телом с кочергой от камина в руках. Гостиная больше напоминала скотобойню. Кровь была везде. На стенах, на потолке, на камине, на мебели, а у странного человека больше не было головы, лишь месиво из костей и кожи.
Дальше всё было как на автомате. Я оттащил тело в сад и закопал его в таком месте, где было бы сложно придумать. Потом я несколько дней вычищал комнату, благо друзей я не завёл, девушки тоже не было, а мамаша укатила искать счастья со всеми деньгами в придачу. Поэтому сейчас я распродавал всё что можно, чтобы было на что жить. Друзья исчезли сами собой.
Как-то раз ко мне пришёл следователь и показал фотографии человека. Я узнал его, но вида не подал. Потом я сидел перед холодным камином и думал, что делать дальше. Но не придумал ни чего лучшего, как уйти в армию. Благо первичное обучение я успел пройти, и можно было рассчитывать на офицерское знание. Но не все оказалось таким радостным. Породные данные не позволили мне пойти служить по своей воинской специальности, а в десант пиджаков не берут. Поэтому пришлось идти в пехоту, и не офицером, а обычным сержантом. Плюнув на все, я подписал контракт на пять лет и заключив договор с риэлтером, отправился служить родине.
Служилось не плохо, пока я осваивал несложную строевую науку и завязывал тёплые отношения с огромным Кордом, даже стал забывать, что где-то там была совсем другая жизнь. Со старыми знакомыми я не общался, номер телефона сменил, а однажды получил сообщение из банка о пополнении счета на кругленькую сумму. И вот теперь точно всё. С прошлым покончено навсегда. Закончится армейский контракт, стану дауншифтером где-нибудь на Бали или Сейшелах. Пошлю всё куда подальше.
Хорошо было так думать, пока не закончилось обучение. Однажды утром случилось построение. Нам сообщили, что родина нуждается в нас и отказываться грешно. Затем мы тщательно грузились и долго летели в гулком транспортнике. Так я оказался на ближнем востоке. Я не очень хорошо понимал, чем отличается Сирия от Ливана или Ирана. Для меня всё было единым: жара, красная пыль и непонятный язык. Почти два года я смотрел на мир из-за бруствера окопа или через оптику прицела. Корд стал мне другом и братом. Местами с него слезла чёрная краска, но от этого он стал только роднее. Сколько раз мы рвали ночь на до и после, сольно непонятных теней в ночи было разбрызгано по пустыне. Недаром отец учил меня бить на опережение. Теперь у меня было несколько медалек и три не использованных отпуска. Ехать мне было некуда. Зарплата копилась вместе с деньгами за дом.
Потом что-то произошло в верхах, и нас переместили на границу с одной из бывших республик. Ситуация стала приятнее, потому что теперь я смотрел через прицел не на пески, а на красивые зелёные поля и раскидистые деревья. Как-то раз ночью всё изменилось. Всё пришло в движение. Мы с кордом старались от души, истратили весь боезапас, но удержались. Медальки никто не предлагал, но переместили чуть дальше от границы на более укреплённый участок.
И вот теперь мы лежим на правом фланге и ждём всякого. Кто его знает, как закончится этот день и уж тем более как пройдёт ночь. Мне если честно нет никакой разницы. Павших сослуживцев я уже всех и не помню, не считал я их. А сам уже третий год на войне, и мысли мои стали какие-то однообразные, глаза пустые, а волосы седые. Мне