На палубе с широкими щитами в руках и бронзовыми масками на лицах стоял десяток морской стражи, призванный защитить экипаж в самых непредвиденных ситуациях. Это были отборные мертвецы. Между ними бегали матросы из числа живых. Так повелось, что на флоте уход за корабельными снастями и управление судном доверяли только живым, как бы тяжело это ни было. Лишь гребцы – нежить. И стража.
Впереди быстро приближался, качаясь на серых тёмных и при этом тёплых волнах, ещё один корабль.
А я стоял у са́мого борта, вцепившись руками в дерево перил. Море было не моей стихией, но свободных войсковых некромантов не оказалось, и пришлось отправить меня. Море знало это и ехидно баловалось со мной, качая тяжёлое боевое судно, как детскую игрушку, и бросая солёные брызги на лицо и одежду.
Рядом стоял высокий худой мужчина, одетый в багровую тогу моей гильдии и лёгкий кожаный торакс, изображающий мускулистый человеческий торс. Бесполезная, но красивая игрушка, способная защитить только от удара кинжалом. На тощей шее качался серебряный жетон некроманта второй степени, а сам он широко расставил ноги, положив ладони на пояс. Гортатор – тот, кто управляет гребцами – всю жизнь проводит в плаваниях.
Он не шевельнулся, но было видно, как вёсла одновременно оторвались от воды, роняя многочисленные струи, как черепица домов после дождя. А потом они так же слаженно втянулись внутрь.
Мгновение спустя над волнами поднялся громкий треск, и трирема дёрнулась, как морской конь, которого потянули за поводья. Тяжёлое судно всей своей мощью ударило по касательной в чужой борт, и сейчас с наслаждением ломало чужие весла окованным медью носовым тараном.
На галере Северной империи гребцы были живыми, и им сейчас перемалывало кости рук и рёбра обломками рукоятей вёсел. Над морем взмыли крики боли, стремясь стать чайками и улететь отсюда подальше.
– Перехватывай! – прокричал сквозь треск худой коллега, протянув мне руку ладонью вверх.
Я хлопнул по ней своей, словно в приветствии, но на самом деле это ритуал передачи контроля. Сейчас незримые нити, тянущиеся к нежити, быстро вплетались в мою паутину.
– На абордаж! – закричал капитан.
Я прищурился, отдавая мысленные команды. В то же время из двух выходов с нижних палуб начали вереницами выбегать гребцы в деревянных масках, вооружённые короткими клинками. Несколько из них схватили абордажные мостики с крючьями и понесли к борту. По ним две сотни мёртвых солдат переберутся на обречённый транспорт северной империи Нальта, везущий войскам бинты и лекарства, подстилки и оделяла, пополнение редкими специалистами и ценный инструмент. Война – это не столько схватка один на один, сколько подлая игра с отравленными кинжалами и краплёными картами. Много из этого никогда не станет достоянием потомков, никогда не будет вписано в историю. Потомкам достанутся лишь битвы героев.
– Дядя Ир, – произнёс вдруг некромант звонким девчачьим голосом, – а ты раньше плавал на больших кораблях куда-нибудь далеко-далеко?
Я протёр