После конца. Юрий Мамлеев

него добродушно и со снисхождением. Скоро подъехали к огромному зданию.

      – По-нашему это дворец, – сказала Танира.

      – Довольно мрачно для дворца, – проговорил Валентин.

      Но они прошли через охрану, через другую охрану, через коридоры, пока не попали в роскошную не то спальню, не то кабинет. В этой комнате было три дивана, большие кресла, круглые столики, совсем как до конца мира. В кресле уютно и мрачно сидел Фурзд. Перед ним был не круглый стол, а длинный прямоугольный столик и рядом диван. Жестом он пригласил сесть Таниру и Валентина. Никаких угощений, никаких проявлений симпатии, все сухо и как-то мрачновато, гостеприимство в чем-то выражалось, в чем-то, но мрачновато.

      Танира на своем языке представила Валентина.

      – Да, я именно с ним хотела поговорить. Ты переводи быстрей и точней, – сказал он Танире.

      – Дочь Вагилида знает свое дело.

      Фурзд взглянул на нее:

      – Да, дочь Вагилида, – он качнул головой: – Мой первый вопрос. Что самое страшное пережил в жизни этот человек, пришедший к нам, как ты говоришь, и Вагилид говорит то же самое? Это человек, пришедший из доисторического человечества до конца мира. Так ведь? Он пришел оттуда, где еще было много времени до конца мира, так ведь? Но что же он пережил самое страшное?