– Спасибо, Кнопка. – Он чмокнул Милочку в покрасневший носик.
– Ладно уж, не за что. Домой меня подбросишь? – Милочка с надеждой посмотрела ему в глаза.
Отказывать было бы совсем подло. Но отвозить Милочку на другой конец города, потом, по традиции, пить на кухне чай с ее матушкой, потом… Нет, сегодня он на такой подвиг не способен.
– Прости. – Он отвернулся, чтобы не видеть ее враз потухших глаз.
«А ведь она тоже автоматически теряет работу, как только Ленька передаст компанию Голоду, – пришла ему вдруг в голову неутешительная мысль про Милочку. – И где ей с ее филологическим образованием место искать?»
…К Мазуру ее пристроил он, вырвав из привычного учительского коллектива средней школы на рабочей окраине города. Милочку всерьез не воспринимали ни учителя-коллеги, ни ученики. Она каждый день плакалась в телефонную трубку ему, сытому тогдашней семейной жизнью в качестве зятя Яшина. Он не утешал, ругал за бесхребетность, в сотый раз уговаривал бросить этих дегенератов, как неласково он окрестил деток, и искать работу по сердцу. По сердцу Милочке было сидеть дома, ухаживая за мужем. Но вот мужа-то и не было. И он, Борис, чувствовал себя в этом виновным. Он обрадовался, как только узнал, что Мазуру нужна секретарша. Милочка виделась ему на этом месте как нельзя более подходящей, с ее-то неуемной тягой заботиться хоть о ком. Милочка уволилась из школы: слушаться Бориса она привыкла еще с детских лет. Новая работа не требовала от нее напряжения душевных сил, только сноровки у кофеварки и знания компьютера. Ленька Мазур по первости даже пытался приударить за ней, склоняя к быстрому сексу в рабочее время, но очень скоро натолкнулся на твердое «нет». Так же быстро он понял, что не готов терять Милочку из-за своих сексуальных потребностей, нагрузил ее еще и работой референта, наслаждаясь экономией средств на зарплате: о жадности Лени еще со студенчества ходили байки. Милочка с улыбкой подносила кофе, по ходу давала ценные советы там, где у Лени застопоривалось, задерживалась с шефом допоздна, не требуя для себя за это отдельных привилегий и повышения денежного довольствия. Только уже потом, когда Борис развелся, она в дни их редких свиданий стала уходить с работы ровно в шесть, как было прописано в трудовом договоре. И ничто, даже ревниво нахмуренные брови и грозно сопящий нос Мазура, не могло ее остановить.
А Борис, передав свою подругу детства с рук на руки Леньке, продолжал пописывать статейки в газеты, готовя себя морально к «большому» делу. Он был уверен, что его идея, его сценарий не могут не понравиться Мазуру.
Жена Бориса, верившая в него поначалу свято, терпеливо ждала материального проявления его гениальности. Тем более что нужды ни в чем она