Иоанн как раз работал на станции наполнения механиком.
Работа была непыльная, он практически все свое время проводил за чтением очередной научно-популярной книжки. А после он обязательно обсуждал почерпнутые факты с Осей.
– Куда уж нам, мой пожилой железный рыцарь, до новейших веяний науки. Мне уже кажется я сам заплесневел на этой своей станции, и мне срочно требуется продувка и смазка этой вашей волшебной наножидкостью. Хотя… Для таких как я даже наножидкости не придумали. Только уколы эти проклятые… – жаловался Иоанн.
– …Спасаешься от этих микробов, продлеваешь жизнь, а радости то в ней уже давно никакой нет, -продолжил жаловаться Иоанн.
– Да, -прозвучал необычно звонкий голос робота. Видимо мультидетектор опять настроился на частоту какой-то пролетающей пчелы и частота его голосового модуля сбилась, – эхххеммм, кхе кхе…
Иоанн уже трудился над настройкой, и вскоре голосовой модуль был готов. Ося заговорил привычным глухим, вдумчивым голосом.
…Как бы я был рад, Квинт, чтобы хоть на два часа стать тобой, и не думать про эти ржавые гайки, про ужасную ломоту в гидросуставах, про жажду наносмазки! Ты такой самобытный, не серийный, и имеешь хорошие шурупы в голове. Не то, что я, робот логист! Разум это всё-таки великая вещь!
Пока робот говорил, закатив взгляд, Иоанн успел взять с доски фигуру, почесать ею затылок, и, передумав, поставить снова на доску не в том месте, откуда взял.
Робот посмотрел на доску, и весело объявил:
– Теперь мы играем в поддавки… ха-ха! А мы уже играли в поддавки с одной девочкой. Она начала с элемента большой парк, а закончила позицией водопровод Рима.
Да, местные гроссмейстеры любили очень пафосные исторические названия. Робот Ося любил шутить. Хотя шутки иногда выходили совсем не смешными. Модуль, ответственный за изображение соответствующих эмоций был доработан только в конце двадцать первого века и ещё до сих пор работал с огрехами.
Иоанн никак не мог смириться с тем, что, даже несмотря на перестановленную фигуру, позиция у него была не ахти. Максимум, чего он мог в данной ситуации добиться, это ничьей по повтору ходов.
Вроде-бы он отлично подготовился, но мысли лезли в голову одна за другой, и он никак не мог сосредоточиться.
Робот вращал своими стеклянными глазами, расположенными под небольшим козырьком, и видимо уже успел просчитать всю партию. Как и Иоанн.
– Ничья? – неуверенно спросил он Иоанна.
– Ничья, – радостно вздохнул Квинт,