искривить своё лицо в гримасе удивления или досады, чтобы пролить свет на волнение, вызванное в ней очередной сплетней. Недалеко ушли и мужчины, которые всё норовили сразить друг друга какой-нибудь дилетантской чушью и наигранным остроумием. А какие лица они при этом делали! То была неописуемая игра жестов и намёков, подковёрные страсти во плоти! Они напрягали брови и двигали ими, прикрывая то один глаз, то другой, хмурились, кивали, размахивали своими пухлыми ручонками, пытаясь подчеркнуть особый смысл вещей абсолютно бессмысленных. Таков был контингент. Ну и конечно же, глыбы в военной одежде, охранявшие всю эту свору, также были там. У особой строгости их лиц могли быть две причины, и обе они казались мне весьма правдоподобными. Первая заключалась в том, что они, по большему счёту, являлись циркачами, достойными всей остальной публики. Уж очень много кичливости выражали их лица. Вторая вероятная причина объясняла всё не хуже первой. Скорее всего, в стражи набирали самых отсталых. Этим живым автоматам и впрямь нечего было выражать, кроме тупой суровости камня, которому по природе чуждо всё человеческое. Но говорить они всё же умели, тут было не поспорить. Может, и не все были способны на это, но мой сопроводитель – без сомнения, ведь он сказал своему повелителю спустя некоторое время после нашего прихода: «Мой Инэптас, у нас новичок». Сказано это было в тот самый момент, когда сидевший на троне парниша наконец дослушал своего прислужника. По всей видимости, как раз этого и дожидался страж, боясь лишний раз побеспокоить своего капризного Бога. И как выяснилось далее, он не ошибся в своих опасениях, Инэптас весьма неохотно отвлёк своё внимание от слуг. Его лицо исказило презрение, а глаза, сверкнув, оглядели сначала стража, после чего уставились и на меня. Какое-то время он так и глазел на меня, находясь в непонятном оцепенении, после чего махнул рукой своему слуге, и тот подал ему золотистый бокал. Его глаза снова въелись в меня и он сказал: «Новая кровь – всегда хорошо!» Отпив немного из бокала, он продолжал: «Ну что ж, не стар! Разве что худ… Думаю, для мытья палубы сойдёт. Корабль принимает вас». Сказано это было, впрочем, как и всё остальное, с неприкрытой усмешкой. «Как вы сказали? – спросил я растерянно. – Корабль?» «Закрой свой рот, – молниеносно отрезал стражник. – Инэптасу можно задать вопрос, только если он того пожелает». «Не беда, притерпится, – нахмурившись, но всё с той же усмешкой сказал Инэптас. – А теперь за работу!» Я снова был схвачен и уведён.
2
На этот раз переход был мной почти не замечен, и, быстро кончившись, лабиринты коридоров выпустили меня наружу, на чистый воздух, а страж тотчас скрылся за захлопнувшейся дверью. Принявшись осматриваться, я обнаружил перед собой огромную палубу, заваленную кучей нагромождённых друг на друга коробок и людей. Со стороны всё это напоминало беспрерывное кишение муравьёв или, скорее, измождённых, вымученных чрезмерным копошением червей. Скучное зрелище тотчас оттолкнуло меня, и, ища взглядом
