– Трагуди – петь, хорошо, давай, давай, спасибо, хорошо. – Не надеясь, что его поняли правильно, он уточнил на вполне приличном английском. – Ты петь умеешь. Спой. Русская песня – это хорошо, я знаю две. Пой, плиз. Платить не надо, – добавил он и обвел рукой тарелки и вазу с мороженым стоящие перед девчонками.
Попса обрадовалась просьбе: во-первых, завтрак будет задаром, а во-вторых, исключался соблазн доесть бутерброды. Она взяла гитару и затянула: «Не слышны в саду даже шорохи». Чепухе и Смехоте пришлось тоже подтягивать. Они с сожалением смотрели на остывающий кофе. Молодой парень, сидевший в углу, уставившись в монитор, закрыл ноутбук и повернулся к столику, за которым три красивых девушки славянского типа, как он сразу определил, распевали известный во всем мире нетленный хит. Парень слушал, но не так, как остальные посетители – с улыбкой, а серьезно, даже строго, переводя взгляд с одной девчонки на другую. Так же серьезно он прослушал «Катюшу», которую девчонки, уловив повышенный интерес и внимание к ним симпатичного греческого парня, спели бодро, весело, кокетливо. Кто-то из посетителей, наверное, немцы, вдруг выкрикнули: «Калинка – малинка». Полина, не удивившись, как будто ожидала этот «заказ», легко взяла нехитрые аккорды плясовой. Чепуха, сообразительная, не хуже старика – хозяина таверны, пошла в пляс. Дробно стуча по дощатому полу, в жанре русского «степа», то есть, чечеткой, она сделала оборот сначала вокруг киприотов – старого и молодого, а потом стала обходить столик за столиком. Чуть задерживаясь у одной группы туристов, она приветственно взмахивала руками, кружилась и шла к другой. На одной маленькой территории кипрской таверны установились мир и дружба народов. Все присутствующие стали отбивать ритм ладонями, ногами, чайными ложечками и выкрикивать «калинка-малинка». Едва Чепуха закончила свой номер, как Полина под аккомпанемент гитары неожиданно во всю силу своего мощного контральто грянула: «Увезите меня в Гималаи…». Светке показалось это смешным, и она, как застоявшийся в стойле жеребец, выпущенный, наконец, в зеленое чистое поле, разразилась веселым ржаньем. Своим выступлением оригинального жанра Смехота, конечно, внесла существенную лепту в импровизированный концерт. Наверняка, ни киприоты, ни французы с англичанами, американцы и немцы, да и прочие шведы, постепенно заполнявшие таверну, не слышали такого хохота, и уж тем более, не подозревали о его заразительности, если не сказать, заразности. Захохотали все, загоготали радостно, громко, не заботясь о приличиях, забыв о возрасте, воспитании и образовании, разности религий, языков и политических разногласиях лидеров своих стран. Звуки буйного хохота понеслись из таверны на улицу,