Семья долго сидела за ужином. Люська с удовольствием слушала веселые истории, случившиеся на съемочной площадке, курьезы с актерами, реквизитом, костюмами. Папа всегда рассказывал только забавные эпизоды, чтобы не расстраивать ни Люську, ни бабушку, свою мать. Но Люська знала, что снимать кино очень трудно, много проблем, которые начинаются со сценария, (всегда невнятного и рыхлого, по мнению родителей), продолжаются на съемочной площадке, увеличиваются при монтаже и «озвучке». И не заканчиваются, даже когда фильм показывают по телику: следят за рейтингом и рекламой, реакцией в прессе и Интернете. Она с раннего детства слышала бесконечные звонки по телефону, за которыми следовали долгие и нервные разговоры родителей по поводу очередной проблемы и способов ее решения.
На рассвете, не разбудив Люську, родители уехали, оставив окончательное решение о судьбе старого дома до осени. Люська вспомнила, что она не успела спросить про главное. Парень, который продал это участок и дом: был ли он прямым или косвенным наследником старых хозяев дома, а если нет, то может он знает что-нибудь о них, о художнике, о девочке – «бусинке».
Люська сделала один вывод. Пока до осени есть время, она сама попытается раскрыть тайну мастерской. Она заглотнула кружку какао и вышла в сад. Бабушка, как всегда, сидела на низком стульчике, согнувшись над своими цветочками. Следуя уговору, четко, коротко, по-военному, Люська доложила:
– Я ухожу в старый дом на целый день, буду читать, рисовать, посплю немного. Еды и питья я взяла. Приду к ужину.
На что бабушка, совсем не по теме, сказала: «Да, сколько ни борись с муравьями, а опять, гады, приползли. Почти у всех пионов сожрали бутоны». Люська выслушала это и твердой походкой направилась к террасе старого дома. Поднялась, открыла дверь, постояла, прислушиваясь, но в доме стояла тишина, как и положено быть там, где никто давно не живет.
Привычным путем она поднялась и вошла в мастерскую. Там тоже было тихо и сумеречно. Люська стала искать выключатель и нашла розетку прямо на центральной опоре подпирающей двускатную крышу, но пока не стала включать лампу. Обходя мастерскую, она встретилась взглядом со своей двойняшкой, кивнула ей, проговорив «чао, Бусинка» и принялась за работу. Сегодня она наметила разделить еще две вертикальных ряда картин. Это удалось сделать довольно быстро. Здесь, как и в первом случае, в беспорядке были сложены картины разных жанров. Предстояло собрать вместе все портреты, отдельной группой пейзажи, рядом соединить все картины с натюрмортами.
Люська делала это с удовольствием, время от времени «застревая» взглядом на той или другой картине, рассматривая ее особенно внимательно. Она убеждалась все больше, что художник был настоящий мастер, прекрасный колорист. Конечно, Люська пока не великий художник,