Не увидев в коридоре никого, кроме вопящей девки, Рох опустил дубинку и сплюнул.
– Заткнись, дура! Постояльцев перебудишь.
Но Дуча не унималась, только, поднадсадив голос, уже не орала, а сипела. И Рох зажал ей рот ладонью.
– В самом деле, милая… – спросил Боболон, – с чего шум? Померещилось что? Так ведь утро уже, солнце светит, нежить попряталась…
Он достаточно давно знал Дучу, чтобы понимать – при виде крысы или сороконожки она орать не стала бы.
Солнце и в самом деле светило, но в коридоре было довольно темно, и повар с охранником, еще не обвыкши в полумраке, не могли разглядеть, на что трясущейся рукой указывает Дуча.
Зато Боболон повел носом:
– Вроде воняет чем-то…
– И верно, – согласился Рох и, выпустив Дучу, подался вперед. Прежде чем он успел что-то сказать, раздался глас свыше:
– Что стряслось?
Хозяйка спускалась по лестнице. Обычно Ланасса не вставала так рано, но вопли на рассвете не были в обыкновении «Лапы дракона». Потому хозяйка не сочла за труд подняться с постели. Выглядела она сейчас не так хорошо, как вечером в зале – бледная, ненакрашенная. Однако даже с утра она не позволяла себе явиться распустехой. Успела накинуть приличное домашнее платье и шаль. И в отличие от Боболона и Руха, она, еще не получив ответа на свой вопрос, увидела пятна на стенах и брызги на полу – алые, а там, где подсохли – бурые. И красную лужу на полу.
– Это…
– Кровь, – сказал Рох, нагнувшийся над лужей. Затем выпрямился, потрогал одно из пятен на стене, посмотрел на замаранную руку. – Точно, она.
– Ах, мерзавцы, сукины дети, шутники недорезанные! – запричитал Боболон. – Узнаю, кто это сделал, – уши оборву! Нет, пусть Рох ему ноги поломает! Все погибло!
Ланасса недоуменно повела бровями.
– Так как же, хозяйка дорогая… Я ж говорил вчера… Мы, когда порося зарезали, кровь-то в ведро сцедили, и я его в погреб поставил, колбасу нынче собирался делать кровяную. А какие-то поганцы кровь всю и расплескали. Погибла, погибла наша колбаса!
Дуча икнула и зацепилась за Роха, как прислонилась бы к стене. Он это понял, и просто сказал:
– Стоило орать, дурища… – а потом добавил: – Это ты верно, Бобо, заметил. За такие шуточки надо ноги ломать.
– Все хуже, други милые, – сурово произнесла Ланасса. – Шутка, конечно, мерзкая, но получается, что у нас кто-то в погреб лазил. А я не настолько богата, чтоб такое допускать. Бобо, ты точно запер дверь в пристрой? – Именно там находился погреб.
– Да сроду я не забывал его запирать. Небось, дверь подломали.
– Если бы подломали, я бы услышал.
– Дрых ты без задних ног, не отпирайся.
– Дверь там основательная, – возразил Рох. – Грохот бы стоял еще тот.
– Дверь крепкая, а замок сопливый. Его и девка