Политическое животное. Александр Христофоров

провернула этническая силовая группа, которая немного помяла местных жителей. Эти бандиты славились своей жестокостью и крепкой поддержкой соотечественников. Нужно было разобраться, впутываться ли нашей команде в эту историю. С одной стороны, помочь горожанам хотелось, с другой – нужно было понимать, ради чего мы должны работать вместо полиции и судов. В подобных ситуациях они бездействовали, а лобби у этой этнической группировки было крепким, расчетливому и циничному лидеру понадобились бы веские причины, чтоб ввязаться в эту, на первый взгляд, мелкую заварушку, сулившую крупные разбирательства. Но район был целевым, мы уже входили в выборную кампанию, поэтому сомнений в нашем участии в этой истории у меня не было.

      Когда я начал работу на нашем городском телеканале, я твердо уяснил главное правило журналистики: не оставлять чистую чашку в редакции новостей. Иначе, в лучшем случае, ее можно найти в эфирке с потеками кофе и полную чайной жижи – это если повезет.

      Жизнь кипела. Коллектив телеканала неуклонно разрастался, организация набирала обороты. Идея нарочитой скандальности оказалась успешной: канал стал самым популярным в городе, слово, сказанное в эфире, имело вес. Критика в адрес чиновника могла послужить приговором его честному имени, однако набор телепрограмм не приносили в жертву общественно-политическому тону телеканала, десятки развлекательных передач разбавляли жесткие сюжеты. В сложные периоды городской жизни, например во время редких снежных заносов, телеканал превращался в штаб спасения – координировал в прямом эфире усилия добровольцев и служб города, и тогда специально выпеченная хлебозаводом партия булок отправлялась с клубом любителей внедорожников в отрезанный непогодой район.

      Когда скандалов не было, приходилось их создавать. Однажды я отправился на весьма заурядное событие – плановое заседание какого-то отдела совета города. Руководила отделом женщина лет пятидесяти, из тех, кто поддерживал националистов – собственно, потому-то я и поехал на эту съемку. Я хотел разговорить ее, раскрыть ее агрессию, показать ее настроения – без моей «помощи» она бы этого делать не стала. Кто-то должен был вызвать огонь на себя, и в напарники мне откомандировали лидера одной из групп антинаци. Лидер был слаб морально и физически, и я совсем не удивился, когда ему мгновенно закрыли рот, хотя он должен был сорвать заседание. Активист бессильно хлопал глазами и многозначительно смотрел на меня. Я злился, но не хотел уезжать отсюда без хорошей «картинки», поэтому решил дождаться окончания совета. Когда же повестка дня была пройдена, наша цель согласилась на краткий разговор с журналистами. В общем хаотическом потоке, щелчках застежек портфелей и стопках бумаги, бьющих торцами о стол, были видны штативы камер и микрофоны, которые стекались к одному столу. Я шикнул на оператора, чтоб занял место получше, и, раздвигая поток чиновников и их причиндалов, прорвался к своему незадачливому провокатору.

      – Сейчас спросишь ее, почему она тратит городские