Я умерщвляю в себе Гека Финна и Моби Дика – исподтишка, потихоньку.
Я умерщвляю их, потакая жлобам и мерзавцам; кивая той поганой мелодии дня, что звучит отовсюду.
Я умерщвляю их, когда сыт, обут и доволен собою.
А когда я хочу оживить в себе мальчугана, сбежавшего из казармы, то ленюсь и мертвею.
Об этом вот и пишу – о падениях и неудачах, о провалах, ошибках и неспособности оживления жизни.
Но они – эти ошибки – мои-не-мои, не только мои, но и ваши.
Потому что никто вообще не справляется с оживлением жизни.
Может быть, даже Пушкин…
Я пишу о своём примере, потому что знаю его чуть лучше.
А другие пусть о своих примерах расскажут.
Понимаешь, читатель?
Задача каждой живительной книжки и каждого оживлённого слова: найти в человеке – в его сердцевине – того дикобраза, который не только ощерится всеми иглами на своего убийцу, но и откроется для становления птицей.
Иными словами: расконопатить сердце.
– Стучат в дверь!
– Стучат в дверь!
– Стучат в дверь!
Так сказал Сесар Авраам Вальехо Мендоса.
Оживительница из Сан-Кристобаля
Однажды мы с Варькой путешествовали по Мексике.
Давно это было – в прошлом веке.
На старых автобусах – из одного мексиканского штата в другой – по пыльным дорогам.
Я тогда ещё не знал, что такое глаукома, и смотрел в оба глаза.
Мексика – страна бедная, населённая непреклонным народом.
Его втаптывали в глину, в прах, в асфальт, в мусор, – а он вставал фантомом в волнах ацтекского жара.
Этот народ возникал перед нами внезапно – на пустом месте, рядом с кактусом-великаном, в голом пространстве.
Едем и видим: стоит на дороге то ли семья, то ли банда, то ли коммуна: дед, бабка, мать, отец, подростки, младенцы.
Стоят с закопчёнными лицами, с чемоданами и узлами, – и ждут чего-то.
Нашего автобуса, что ли?
Только старый индеец сел в автобус, а остальные так и остались на дороге.
И исчезли в клубах пыли.
А мы ехали, жуя маисовые лепёшки с авокадо.
Наконец оказались в штате под названием Чьяпас.
Там действовали вооружённые повстанцы – сапатисты.
Их возглавлял человек, чьё лицо скрывала маска, – Субкоманданте Маркос.
Мы мечтали: а вдруг его встретим?
И он скажет нам: «Будем вместе».
Скажет: «Станьте, как я, другими», – и мы тут же станем.
Но нет – мы не повидали Субкоманданте.
Ну и не надо.
Мы уже сами знаем, как совместить «созерцание» и «действие» на свой лад – дуралейский.
Зато вместо Субкоманданте мы встретили кое-кого рангом повыше.
Это случилось в Сан-Кристобаль-де-лас-Касас.
Там я выпал из автобуса, как гнилой плод манго.
И лежал на скамейке возле автобусной станции – поближе к сортиру.
Дело в том, что у меня открылась страшная диарея.
И дико подскочила температура.
Из разверстого зада текло, текло и текло – до полного умора.
Мои