Снаряжение неудачника – ловчий шест с проволочной петлёй и АКМ – валялись неподалёку. Егерь, не сводя глаз с кикимор, подобрался поближе и нашарил в траве автомат. Твари, почуяв его, отвлеклись от трапезы и приняли угрожающие позы, раскинув щупальца веером – предостережение конкуренту, задумавшему покуситься на добычу. Сергей мог, не особо напрягаясь, перебить всех трёх, вовремя обнаруженные кикиморы не так уж и опасны, расправиться с ними можно без стрельбы, одной рогатиной. Но зачем? Даже если закопать недоеденного родновера, сородичи убитых тварей доберутся до тела за считанные часы. Упорства и чутья на падаль им не занимать.
А погибший… что ж, ему отмерялось его же мерой. Родноверы поедали печень убитых врагов, каковыми провозгласили всех, кто не разделял их языческий культ. И чем, в таком случае, они лучше кикимор, которые всего лишь следуют инстинктам? Разве, тем, что кикиморы жрут молча, без затей, а их двуногие родичи обставляют этот процесс камланием и прочими ритуалами.
Стараясь не поворачиваться спиной к угрозе, Сергей обошёл место кровавого пиршества и пошёл прочь, по Дубининской. Отойдя шагов на сто, он остановился и осмотрел добычу. АКМ, в меру потёртый – видно, что сожранный родновер любил оружие и тщательно за ним ухаживал.
«Ну что, сынку, помог тебе твой автоматик? Говорят же умные люди: «Лес не тир и не передовая, тут, прежде чем стрелять, надо сперва подумать – а стоит ли? И уж тем более, когда у тебя в руках не двустволка, а такая вот машинка».
На дереве приклада красовался тот же знак, что и на скальпе покойника. На обратной стороне имел место знак волчьего крюка, а на шейке ложи владелец автомата прорезал ножом пять глубоких бороздок.
«Что ж, всё правильно. Кикиморы встретили своего».
Можно, конечно, продать автомат – на рынке Речвокзала за него дадут полторы-две сотни жёлудей, а на базарчике возле ГЗ – так и все три. Но…
Рядом мостовую рассекал широкий разлом. Мутная жижа, заполнявшая его, булькнула, принимая смертоносную железяку. Егерь старательно вытер ладони пучком травы, словно избавлялся от въедливого запаха, и зашагал по тропе, в обход полуразрушенного здания вокзала.
Задание показалось несложным: выбраться наружу через сектор «В», предъявив пропуск охраннику, скучавшему возле крупнокалиберного пулемёта, пересечь двор, миновать наружную проходную. Пройти через автостоянку, перебраться через узкий каньон, в который превратилась улица Менделеева, и расставить на противоположной стороне десяток дырчатых алюминиевых ящичков, воткнув возле каждого арматурину с красной тряпкой.
И всё. По прямой – жалких три сотни метров. Егора даже огорчило, что его первая полевая операция оказалась такой ерундовой.
Но на деле всё оказалось не так просто. Подлесок,