– Нейта! – воскликнул он. – Ты оплакиваешь свою измену или уже сожалеешь о внезапной любви, вызванной в тебе богатствами Хартатефа?
Девушка подняла голову. Протянув к нему обе руки, она с горечью сказала:
– Если ты думаешь, что я выхожу замуж за него ради его богатства, значит, ты плохо меня знаешь.
Но Кениамун, скрестив на груди руки, с раздражением спросил:
– Так почему же ты тогда выходишь за него замуж? Кто может тебя принудить? Родители твои умерли, а брат не имеет такого права. Ты плачешь и кажешься в отчаянии, а между тем нарушаешь слово, данное мне. Если не любовь, то, следовательно, расчет заставляет тебя взять мужья этого человека? Отвечай, объяснись, Нейта, или возненавижу тебя и стану презирать, потому что ты из жадности соглашаешься на ненавистный для тебя брак, а из моей любви делаешь себе развлечение.
От этих обвинений слезы Нейты внезапно высохли. Глаза ее засверкали.
– Клянусь тебе, Кениамун, что только ужасная необходимость вынуждает меня выйти замуж за этого ненавистного человека. Еще сегодня утром я боролась за свою свободу. Не спрашивай меня, почему я уступила – я не могу тебе этого рассказать. Но верь мне, что ни один из приведенных тобою мотивов не имел ни малейшего влияния на мое решение.
– Нет, нет, я этим не удовлетворюсь. Человеку, которому дали слово выйти за него замуж, не говорят: «Я изменяю по важным причинам». Нет! Обыкновенно объясняются и приводят доказательства. Тот, кого ты любишь и кто тебя любит, имеет право на твое доверие. Если нужно, он сумеет молчать, но, может быть, он найдет выход там, где ты в своем горе считаешь всё потерянным.
Пораженная справедливостью этого аргумента, Нейта, может быть, призналась бы в истине, как вдруг на террасу ворвался красный и взбешенный Мэну.
Узнав о подозрении, зародившемся в уме Сатати, он бросился к Хартатефу. Тот, не стесняясь, подтвердил, что только известие о залоге мумии смогло побороть упорство невесты. Обеспокоенный и озабоченный Мэна решил тотчас же переговорить с сестрой. Но когда поднимался по лестнице, он узнал голос Кениамуна и расслышал его последние слова. Кровь бросилась ему в голову. Если эта безумица выдаст ужасную тайну, то кто может предвидеть, как ее употребит выдворенный претендент? Кениамуна очень любили в обществе, особенно благосклонны к нему были женщины за его любезность и таланты. С подобным оружием в руках он мог отомстить за свой стыд и погубить репутацию Мэны.
Охваченный беспокойством, Мэна бросился на террасу и став рядом с Нейтой, как бы для ее защиты, он крикнул вызывающим тоном:
– Зачем ты мучаешь мою сестру? Ты видел, что она предпочла другого. Что же касается мотивов такого семейного решения, то постороннему человеку нет до них никакого дела.
– Я не посторонний для Нейты, – возразил, дрожа от гнева, Кениамун. – Но так как она умалчивает о мотивах этого «семейного решения», то я спрашиваю о них у