– Его нет в царстве теней; душа его не предстала перед Осирисом и сорока двумя судьями Аменти; сердце его не было взвешено на весах вечного правосудия. Он жив и остался верен любви к женщине, которая здесь присутствует. Он спит и его сон охраняет сфинкс. Время разбудит его. Чтобы узнать остальное, ступай в Абидос, принеси жертву у гроба великого бога, постись и молись у него в течение трех дней и ночей – и он ответит тебе. Так сказала богиня. Я же, слабое и слепое существо, ничего более не могу сказать тебе.
По мере того, как говорила прорицательница, те же самые слова огненными буквами вспыхивали на черном четырехугольнике, а жрец отмечал их на табличках, которые потом и передал царевне.
Прорицательница сразу смолкла, как-то опустилась и упала бы, если бы жрец не подхватил ее на лету. Подняв на руки, он положил ее на скамейку.
Натерев ароматической эссенцией руки и виски молодой девушки, жрец взял со стола кубок теплого вина и влил несколько капель ей в рот.
Нежное создание вздрогнуло и открыло глаза.
Когда девушка встала, расстроенная, дрожащая, с лихорадочно горевшими глазами, жрец положил ей на голову руку и, казалось, молился несколько минут. Видя, что девушка немного успокоилась, жрец приказал ей выпить вино и прибавил с добротой:
– Ступай, дочь моя! Прими освежающую ванну и отдохни.
Потрясенная Нуита подошла, поблагодарила молодую девушку и попросила ее принять на память роскошную пряжку, которую отстегнула от своего плеча.
В глубоком волнении вернулась царевна во дворец. Она никак не могла объяснить себе странных слов прорицательницы, а между тем безусловно верила ей. Что Рамери был жив и по-прежнему оставался ей верен, наполняло ее душу глубокой радостью. Только она тщетно ломала себе голову, где и как мог он так долго спать?
Наконец, после зрелого размышления, Нуита решила отправиться в Абидос. Когда вернулся Пуарма, царевна объявила ему, что ей во сне явился Осирис и приказал ехать в Абидос, помолиться и совершить жертвоприношение у его гробницы.
Царевич, как всякий истинный египтянин, верил снам и находил вполне естественным, что бог избрал такой простой и удобный способ выразить свою волю.
Пуарма ни минуты не сомневался, что это паломничество вернет, наконец, здоровье его дорогой жене, и лично занялся деятельными приготовлениями к поездке.
Молодая женщина была глубоко тронута такой добротой. Стыд и угрызения совести терзали ее душу.
Ложью и изменой платила она мужу за все его заботы.
Последние дни перед отъездом мрачная грусть и нервное беспокойство овладели царевной. Ей казалось, что она никогда больше не увидит этих любимых ею мест, дорогих и хорошо знакомых вещей, которые окружали ее. Когда она прощалась с мужем, волнение ее разразилось рыданиями. Взволнованный