Пушкин просто пришел… к Катенину[28] и, подавая ему свою трость, сказал: «Я пришел к вам, как Диоген к Антисфену: побей – но выучи!» «Ученого учить – портить!» – отвечал автор «Ольги».
Анненков, I, стр. 55.
С.-Петербург
Катенин, между прочим, помирил Пушкина с кн. Шаховским[29] в 1818 г.
Он сам привез его к известному комику, и радушный прием, сделанный поэту, связал дружеские отношения между ними, нисколько, впрочем, не изменившие основных убеждений последнего. Тогдашний посредник их записал слово в слово любопытный разговор, бывший у него с Пушкиным, когда оба они возвращались ночью в санях от кн. Шаховского.
– Savez vous, – сказал Пушкин, – qu’il est très bon homme au fond? Jamais je ne croirai qu’il ait voulou nuire sérieusement à Ozerov, ni à qui que ce soit. – Vous l’avez cru pourtant, – отвечал Катенин, – vous l’avez écrit et publié; voila le mal. – Heureusement, – возразил Пушкин, – personne n’a lu ce barbouillage d’écolier; pensez – vous qu’il en sache quelque chose? – Non; car il ne m’en a jamais parlé. – Tant mieux, faisons comme lui, et n’en parlons jamais. [– Знаете ли вы, что, в сущности, он очень хороший человек? Я бы никогда не поверил, что он серьезно хотел вредить Озерову или кому бы то ни было. – Вы, однако же, это думали, вы это писали и обнародовали, вот в чем зло. – К счастью, никто не читал эту школьную пачкотню, думаете ли вы, что он знает об этом что-нибудь? – Нет, потому что он никогда мне об этом не говорил». – Тем лучше, – поступим, как он, и никогда не будем об этом говорить.]
П.А. Катенин, Анненков, I, стр. 55–56.
1818–1819 гг.
Жуковский[30], когда приходилось ему исправлять стихи свои, уже перебеленные, чтобы не марать рукописи, наклеивал на исправленном месте полосу бумаги с новыми стихами… Раз кто-то из чтецов, которому прежние стихи нравились лучше новых, сорвал бумажку и прочел по старому. В эту самую минуту Пушкин, посреди общей тишины, с ловкостью подлезает под стол, достает бумажку и, кладя ее в карман, преважно говорит:
– Что Жуковский бросает, то нам еще пригодится.
П.А. Плетнев[31] по записи П.И. Бартенева. Материалы для биографии Пушкина. Отд. отт. из г. «Московские ведомости» 1855, №№ 142, 144, 145, стр. 32.
1818–1820 гг. В заседаниях «Зеленой лампы»[32]
Заседания наши оканчивались обыкновенно ужином, за которым прислуживал юный калмык, весьма смышленный мальчик… Он [Пушкин] иногда говорил:
– Калмык меня балует; Азия протежирует Африку![33]
Я.Н. Толстой[34] по записи М.Н. Лонгинова. Сочинения. М. 1915, стр. 156.
После обеда у Аксакова[35] М.А. Максимович[36] рассказывал, что Кюхельбекер[37] стрелялся с Пушкиным (А. С.), и как в промахнувшегося последний не захотел стрелять, но с словом: «Полно дурачиться, милый; пойдем пить чай» подал ему руку и ушли домой.
О.М. Бодянский. Дневник. РС 1888, № 11, стр. 414.
С удовольствием повторяем здесь выражение самого Пушкина об уважении, которое нынешнее поколение поэтов должно иметь к Жуковскому, и о мнении его относительно тех, кои забывают