Светало, когда они перебрались на другую сторону развалин. Здания тут были снесены прямыми попаданиями: громоздились горы битого кирпича. За ними угадывалась река и темнели кусты противоположного берега.
– Там немцы, – сказал Денищик. – Колечко у нас тесное, лейтенант. Может, рванем отсюда следующей ночью?
– А приказ? Есть такой приказ, чтобы оставить крепость?
– Это уже не крепость, это – мешок. Осталось завязать потуже – и не выберемся.
– Мне дали приказ держаться. А приказа бежать мне никто не давал. И тебе тоже.
– А самостоятельно соображать ты после контузии разучился?
– В армии исполняют приказ, а не соображают, как бы удрать подальше.
– А ты объясни мне этот приказ! Я не пешка, я понимать должен, для какой стратегии я тут по кирпичам ползаю. Кому они нужны? Фронта уж сутки как не слыхать. Где наши сейчас, знаешь?
– Знаю, – сказал Плужников. – Там, где надо.
– Ох, пешки! Вот потому-то нас и бьют, лейтенант. И бить будут, пока…
– Мы бьем! – закричал вдруг Плужников. – Это мы бьем их, понятно? Это они по кирпичам ползают, понятно? А мы… Мы… Это наши кирпичи, наши! Под ними советские люди лежат. Товарищи наши лежат, а ты… Паникер ты!
– А ну поосторожнее, лейтенант! За такое слово я и на звание не посмотрю: как дам между глаз…
– Свои! – радостно удивился Сальников. – Саперы наши, глядите!
Возле уцелевшей стены казармы суетилось человек восемь. Плужников хотел вскочить, но пограничник придержал его:
– В сапогах они.
– Ну и что?
– В немецких: видишь, голенища короткие?
– Я тоже в немецких, – сказал Сальников. – Колодка у них неудобная.
– А наши саперы в обмотках ходили, – сказал Денищик. – А эти – сплошь в сапогах. Так что спешить погодим.
– Да чего ты боишься? – возмутился Сальников. – Форма наша…
– Форму надеть – три минуты делов. Обождите здесь.
Пригнувшись, Денищик перебежал к остаткам стены, ловко взобрался наверх, к разбитому оконному проему.
– Наши это ребята, ясно же, – недовольно ворчал Сальников. – У них, поди, водичка есть: Мухавец рядом.
Пограничник негромко свистнул. Приказав нетерпеливому Сальникову лежать, Плужников влез к пограничнику.
– Ну, гляди. – Денищик отодвинулся, освобождая место.
Сверху хорошо был виден противоположный берег Мухавца, позиции на валу, немецкие солдаты, мелькавшие в кустах у самого берега.
– А по саперам они, между прочим, не стреляют, – тихо сказал пограничник. – Почему?
– Да, – вздохнул Плужников. – Пошли вниз, тут заметить могут.
Они вернулись к Сальникову. Тот лежал, как приказано, но изо всех сил вытягивал шею, чтобы дальше видеть.
– Ну? Чего насмотрели?
– Немцы это.
– Брось! – не поверил Сальников. – А как же форма?
– А