Я подошла к основанию лестницы и на несколько секунд потеряла Алису из виду. Меня обступили серые стены, а в ушах засвистел ветер. Я будто проскользила по гранитной шахте в сторону голубого неба.
Когда я вышла на площадку, оказалось, что Алиса прошла несколько метров в сторону Октябрьской фабрики. Теперь солнце било ей в спину. Неудивительно, что я никогда с ней не общалась, – что за мистика?
Я помахала рукой, чтобы она не думала, что я ее не вижу. Бессмысленно, да, но мне не хотелось, чтобы она ушла еще дальше, – на мосту было прохладно.
Стал виден широкий рукав Алисиного свитера (или, может быть, блузки) – она помахала в ответ и, не опустив руки, направилась ко мне. Теперь я смогла разглядеть ее получше: кроме темно-синего, даже фиолетового в лучах солнца свитера, на ней были узкие джинсы и кроссовки, на удивление чистые. Я одернула себя – почему-то со смертью ее отца я записала Алису в нищенки. И вообще, что за подход к человеку? Одета она была красиво и шла так же – уверенно, чуть покачивая головой в такт неслышной мелодии.
Я залезла в рюкзак и достала сигареты, которые купила в круглосуточном магазине возле метро. Вместо того чтобы чувствовать себя виноватой, я обозлилась на продавцов. Я ходила в этот магазин, потому что там меня знали и не спрашивали паспорт. Разве я виновата в том, что магазин не соблюдает законы и не защищает меня от табачной продукции? На меня внезапно навалилась усталость, и, когда Алисе оставалось до меня всего несколько метров, я оперлась о парапет – голова кружилась. Все же нельзя было вставать в такую рань.
– Привет, Ана, – сказала Алиса и сделала шаг, чтобы меня обнять, но почему-то замерла в нерешительности.
– Привет. – Я оттолкнулась от холодного камня и развела руки, стараясь не смять сигарету.
Мне хотелось сделать ей приятное, чтобы перестать думать о курении. Я задела рукой парапет, и сигарета, только что такая чистая, переломилась пополам, раскрошилась. Я бросила ее в реку и полезла за новой. Алиса обняла меня, и несколько секунд я грелась, пытаясь вжаться в ее плечо. Вот только рука в кармане неудобно выгнулась, и мне пришлось отступить.
– Ты часто так рано встаешь? – спросила я, надеясь, что Алиса бросится что-то рассказывать и тогда я смогу молча покурить.
Она отступила, наклонилась, задумчиво улыбнулась – и наконец сказала:
– Иногда.
– Понятно, – я зажгла новую сигарету и вздрогнула – солнце зашло за тучу, на мосту стало холодно. Зачем я сюда пришла?
– Спасибо, – сказала Алиса.
Она тоже оперлась о парапет, провела рукой по волосам и прищурилась, будто пытаясь вглядеться в крыши домов на той стороне реки. Только тут я заметила, что у нее нет с собой рюкзака.
– Ты не пойдешь в школу? – спросила я.
– Нет. Мне, вообще-то, разрешили месяц не ходить, – Алиса смотрела куда-то вдаль, и я вдруг поняла, что это не надменность или мечтательность, – у нее на самом деле не хватало сил собраться и посмотреть на меня.
Так