Интересно, что он называл Эву просто «Гардинер», как мужчину.
– Работник за всё? – удивилась я, взяв со столешницы щербатую кружку. Похоже, в этом доме следили только за кухней.
Пошарив в холодильнике, Килгор достал яйца, бекон, грибы и половину батона.
– Вы хорошо разглядели ее руки? – спросил он.
– Да…
Чай был крепкий, как я любила.
– И что, по-вашему, она может делать такими руками?
Я отрывисто хохотнула.
– Вчера я убедилась, что она вполне способна взвести курок и откупорить виски.
– Лишь с этим и справляется. А для прочего нанимает меня. Я исполняю ее поручения. Забираю почту. На машине вывожу в город. Немножко стряпаю. Но прибираться она позволяет только в кухне. – Килгор выложил ломтики бекона в сковородку. На вид ему было лет двадцать девять-тридцать. Высокий, поджарый, он двигался с небрежной грацией. Густая щетина его требовала бритвы, а темные космы, прикрывавшие воротничок рубашки, буквально молили о парикмахере. – Что вы здесь делаете, мисс?
Я помешкала с ответом. Мать сказала бы, что работнику за всё не пристало задавать вопросы гостье. Однако гостья-то я сомнительная, а у него гораздо больше прав быть в этой кухне.
– Чарли Сент-Клэр, – назвалась я и, прихлебывая чай, представила отредактированную версию того, как очутилась на пороге (а затем и на диване) Эвы. Ор и угрозы меня пристрелить я опустила. Уже не в первый раз я задумалась о том, как всего за двадцать четыре часа моя жизнь умудрилась перевернуться вверх тормашками.
Потому что от самого Саутгемптона ты гонишься за призраком, – шепнула Роза. – Потому что ты маленько чокнутая.
И вовсе не чокнутая, – огрызнулась я. – Я хочу тебя спасти. Это не делает меня чокнутой.
Ты всех хочешь спасти, дорогуша. Меня, Джеймса и всякую бродячую собаку, что в детстве нам встречалась на улице…
Джеймс. Я вздрогнула, а мерзкий внутренний голос прошелестел: Не очень-то удалось его спасти, а?
Я шугнула эту мысль, не давая неизбежному чувству вины затопить меня, и приготовилась к дальнейшим расспросам Килгора, ибо история моя, честно говоря, выглядела довольно странно. Однако он молча хлопотал над сковородой – добавил грибы и консервированную фасоль. Прежде я никогда не видела мужчину за готовкой. Отец не умел даже намазать тост маслом. Это отводилось матери и мне. А вот шотландец ловко помешивал в сковородке, не обращая внимания на шипящие брызги жира.
– Давно вы работаете на Эву?
– Четыре месяца. – Килгор принялся нарезать хлеб.
– А до того?
Нож замер.
– Королевская артиллерия. Шестьдесят третий противотанковый полк.
– А потом стали домашним работником – резкая, однако, перемена.
Отчего он смолк? – подумала я. – Наверное, стыдится, что ветеран-фронтовик пошел в услужение к сумасшедшей, размахивающей