решили начать, наконец, издавать законы.

      Вернувшись с мест, из своих становищ, избранные арабы поделились впечатлениями. Один араб сказал:

      – Кажется, население нами не особенно довольно. Мне один на это намекнул. Назвал нас лодырями.

      Другие согласились.

      – И мне приходилось слышать намеки. Нас зовут дармоедами.

      – Меня назвали бездельником.

      – А в меня запалили камнем.

      И решили приняться за законы.

      – Надо издать сразу такой закон, чтоб истина его бросалась всем в глаза.

      – И чтоб он не возбуждал никаких споров.

      – Чтоб все были с ним согласны.

      – И чтоб никому он не приносил убытка.

      – Он будет мудр и всем мил!

      Избранные арабы подумали и придумали:

      – Издадим закон, что дважды два четыре.

      – Истина!

      – И никому необидно.

      Кто-то возразил:

      – Но это и без того все знают.

      Ему резонно ответили:

      – Все знают, что красть нельзя. Однако в законе об этом говорится.

      И арабские избранники, собравшись в торжественное собрание, постановили:

      – Объявляется законом, незнанием которого никто отговариваться не может, что всегда и при всех обстоятельствах дважды два будет четыре.

      Узнав об этом, визири, – так, мой друг, называют арабских министров, – очень обеспокоились. И пошли к великому визирю, который был так же мудр, как сед.

      Поклонились и сказали:

      – Слышал ли ты, что дети несчастия, избранные арабы, начали издавать законы?

      Великий визирь погладил седенькую бородку и сказал:

      – Я остаюсь.

      – Что они издали уже закон: дважды два четыре?

      Великий визирь ответил:

      – Я остаюсь.

      – Да, но они дойдут аллах знает до чего. Издадут закон, чтоб днем было светло, а ночью темно. Чтоб вода была мокрая, а песок сухой. И жители будут уверены, что днем светло не потому, что светит солнце, а потому, что так постановили дети несчастия, избранные арабы. И что вода мокрая, а песок сухой не потому, что так создал аллах, а потому, что так постановили они. Люди уверуют в мудрость и всемогущество избранных арабов. А они подумают о себе аллах знает что!

      Великий визирь спокойно сказал:

      – Я слышу все это и остаюсь.

      И добавил:

      – Будет ли Дум-Дум издавать законы или не будет, – я остаюсь. Будет она существовать, – я остаюсь, и не будет, – я тоже остаюсь. Будет дважды два четыре, или один, или сто, – я, все равно и что бы ни случилось, остаюсь, остаюсь и остаюсь, пока аллаху угодно, чтоб я оставался.

      Так говорила его мудрость.

      Мудрость одета в спокойствие, как мулла – в белую чалму. А взволнованные визири отправились в собрание шейхов… Это нечто вроде их Государственного Совета, мой друг. Отправились в собрание шейхов и сказали: