Каратели. Алесь Адамович

копыта себе сбил, прежде чем таких разных, непохожих свел в пару. Если стереть с Франца всегдашнюю улыбку, а с Курта его косую злость (он не только горбат, но еще и косит), может, и похожие они будут – оба черненькие, худенькие. Франц любит потешаться над Куртом: «Это не Курта горб, это мой. Тесно было, толкались. Я ему его и сделал». И скалит зубы, такой же пустозвон, как и Сиротка. Или подойдет и спросит: «Ну, когда майстэра пук-пук?» И покажет на оружие твое и на свой затылок.

      А однажды увидел деревенских подростков-близнецов. Обрадовался, как своим, долго водил по деревне, всем показывал, ставил рядом с собой и Куртом – как дитя веселился. А потом придумал. Одного за спину другому пристроил: «Бутерброд!» – и одним выстрелом убил из винтовки. Засмеялся и объяснил:

      – Пук! И нет Франца, нет Курта!

      На дворе, на улице топот, будто лошадей гонят. Сиротка первый догадался:

      – О, Белый свой цуг[4] ведет. Видишь, Кнап, учись. Человек ротой теперь будет командовать.

      – Назвали взвод ротой и думаете – свет перевернет твой москаль!

* * *

      Из показаний Лакусты Г Г. и Спивака И.В. – 1974 год:

      Спивак: Лакуста зверствовал, будучи командиром отделения, избивал людей не один раз. Я стоял на посту, а он меня кулаком в ухо!