Мне вдруг вспомнилось, что точно такое же лицо – но только у меня самого – часто замечала Рита. И всегда спрашивала: «Что-то случилось?» «Да ничего, я просто думаю…» – отвечал я. Но каждый раз, когда она видела меня таким, она снова и снова задавала этот вопрос.
Возможно, если бы у меня всегда было такое лицо, она не реагировала бы так встревожено. Ведь когда мы познакомились, я был другим. Она целый день присматривалась ко мне, думая, что я клоунничаю, выделываюсь, пытаюсь ее очаровать. Вечером того дня она шептала: «А ты ведь на самом деле такой… а я думала, ты играешь!» И я действительно был «таким», таким и остался. За исключением некоторых случаев, когда крепко приросшая маска все-таки спадала.
Первый раз Рита заметила меня «без лица» через месяц после нашего знакомства. Ночью она проснулась и незаметно вошла на кухню, где я сидел над диссертацией. Обернувшись на шорох, я улыбнулся – но она подошла ко мне, словно чем-то напуганная, и серьезно спросила, все ли в порядке. Напрасно я убеждал ее, что со мной все хорошо. «Не обманывай, пожалуйста. Зачем ты от меня что-то скрываешь? У тебя было такое лицо… Такое… как будто это не ты, или как будто ты умер!» – она готова была заплакать. Чтобы успокоить ее, я соврал, что один из моих выводов оказался ложным, нужное мне слово происходит совсем от других корней, и поэтому я немного расстроен.
Позже я и сам заметил, что, занимаясь умственной работой, я обычно стараюсь как можно сильнее изолироваться от посторонних взглядов. А после нескольких лет жизни за рубежом я стал «погружаться» и в присутствии других людей, чем нередко удивлял и пугал их. Рита в конце концов привыкла, что со мной «так бывает». Она теперь спрашивала «что-то случилось или ты просто думаешь?», и я молча показывал ей оттопыренный вверх большой палец.
Где она сейчас, моя Рита? В старых романах переживание разлуки было одной из основных несущих конструкций, эдаким тазобедренным суставом в скелетах сотен мелодрам. А я вот совершенно не переживаю, хотя наш роман был довольно бурным. Видимо, очередной эффект виртуального общения: Сеть приучила нас расставаться легко и быстро, без лишней грусти ожиданий, без особых размышлений о том, что делает сейчас человек, с которым ты недавно общался…
Пара, за которой я наблюдал, не торопилась уходить. Девушка усталым голосом крикнула бармену «мартини с грейпфрутом!», а молодой человек (с появившимся лицом) подошел к столику, где сидело еще трое ребят его возраста. По доносящимся слэнговым словечкам можно было легко догадаться об их увлечениях. Разлука разлукой, а вот к стереотипам юношеской романтики Сеть не так уж много прибавила, подумалось мне, и память услужливо подбросила название старого фильма с модным тогда Кинчевым: «Взломщик».
Сам я никогда не был хакером. Честно сказать, я даже с некоторым отвращением и боязнью относился и к «железу», и к внутренностям тех программ, с которыми работал.