– Верно, случилось что-нибудь особенное, – говорила то тому, то другому из пришедших крестьян встревоженная Кезия, не зная, что ей делать, потому что послать узнать о священнике кого-нибудь в такую метель по ту сторону болота, которое и в обыкновенное время представлялось местом не вполне безопасным, было невозможно. Даже собаку жалко было бы выгнать на улицу, и к тому же она боялась рассердить этим священника, если он, как нужно полагать, пережидает метель у сквайра в Тамслейге. Он терпеть не мог «никакой бестолочи и суеты». Она положительно недоумевала, как ей поступить в данном случае.
Вдруг, в сумерки или даже несколько позднее, когда наступившая тёмная ночь окутала своим непроницаемым покровом всю окрестность, когда метель наносила целые горы снега и почти завалила совсем окна и двери, пришёл старик-разносчик со своим тяжёлым коробом за спиной. Он чуть не сбился с дороги и, почти совсем закоченев от холода, просил приютить его.
Разносчика этого все хорошо знали во всём округе. Его приняли, усадили у печки, напоили глинтвейном, чтобы отогреть, и сказали ему, чтобы он остался ночевать и что для него сейчас приготовят постель. Как только он немного опомнился от испытанного недавно страха заблудиться и замёрзнуть, так прежде всего осведомился о священнике; но когда он услыхал, что хозяин до сих пор ещё не возвращался домой, то вдруг совсем остолбенел, как будто с ним сделался паралич.
– Что же это такое? – вскрикнул он. – Да ведь я ещё вчера вечером встретил его преподобие, возвращающегося домой из Тамслейга! Господи, помилуй! Господи, помилуй!.. Он, наверное, погиб, переходя во время метели через болото!
Все собравшиеся в кухне приходские крестьяне вскрикнули в один голос, услыхав это, а лица детей совсем помертвели от ужаса.
– Да ты, наверное, хочешь сказать, что видел именно его, а не кого-нибудь другого? – с замиранием сердца спросила Кезия.
– Что вы? Бог с вами! Да разве я не знаю вашего господина? – возразил ей на это разносчик. – Он ещё поздоровался со мной и сказал мне, что, наверное, придёт сюда ранее меня, потому что мне нужно было свернуть немного в сторону, чтобы занести жене Кэрью крючков, иголок и ниток, которые она заказала мне принести ей; тут мы и разошлись по разным дорогам. Переночевав в хате Кэрью, я поутру отправился дальше. Господи, помилуй! Ну, теперь надо полагать, что его преподобия уже нет более в живых!
При общих возгласах и суматохе, вызванных этим известием, никто не обратил внимания на присутствовавших тут детей, как вдруг Роб отчаянным голосом закричал:
– Рэйди тоже умер!
Все оглянулись и увидали, что ребёнок лежит на полу без чувств.
В одну секунду все бросились к нему и окружили его. Наконец он открыл глаза, каким-то бессознательным взглядом обвёл комнату, вздрогнул, заплакал и чуть слышно произнёс:
– Это за то, что папа не хотел помочь бедным птичкам!
Кезия, сообразив в эту ужасную минуту всю тяжесть ноши, какую судьба взвалила ей на плечи,