– Отравилась она, я же говорил, Анатолий Федорович, – почтительно добавил полковник Скворцов свое объяснение к густому сиропу из сочных выражений. В целом, надо было отдать Анатолию Федоровичу должное, его экспрессивная лексика была неординарна, он не просто употреблял стандартные подзаборные фразы, он душевно и вдумчиво работал с языком.
– Отравилась? (Ей повезло, что она отравилась. Официальная версия – гололед? Хорошо. Незачем волновать людишек описаниями сексуальной жизни лидеров.)
– Да, списали все на гололед. Не справился с управлением. В этот день по городу были сплошные аварии.
Зазвонил телефон. Генерал поднял трубку, и его лицо разгладилось, а голос с басового регистра моментально уехал вверх, к сладкому нежному тенору. Полковник Скворцов едва не рассмеялся – грозный начальник ворковал. Он говорил с дочерью.
– Что, моя лапочка? Да, конечно, как и договорились. Снова? Да я разнесу твою, то есть я хотел сказать, что с твоей школой, да, да, колледжем, я разберусь. Не волнуйся, зайчонок. Угу. Угу. Целую. Кладу трубочку, пока! – Анатолий Федорович оторвался от телефона и вернулся к прежним интонациям: – Кожаный плащ у дочки (украли). Мы, Эдик, ловим (бандитов), а нас самих (обворовывают). Колледж называется. Ну ладно, иди трудись. Новые факты всплывут – сразу ко мне. Кто у тебя в этом деле?
– Андрей Пряжников, очень способный парень.
– Такой высокий красавчик?
– Да, симпатичный.
– Небось тоже (активно интересуется женским полом)? Ладно. Гуд лак, как говорит моя дочь. Если появятся новые факты… (Скользкое) дело, скользкое.
Катя была удивлена, увидев на похоронах Оксаны Берг такое количество заплаканных лиц. Почему же при жизни про нее никто не вспоминал? Почему она была так одинока, если на кладбище приехало столько молодых женщин, выражавших искреннее огорчение безвременной смертью подруги? Слезы были не притворными и приносили женщинам настоящее удовлетворение: живая Оксана внушала зависть своей красотой и богатством. Потребовалось умереть, чтобы вернуть расположение подруг. Мертвым не завидуют.
Яна эти дни рыдала не переставая и добилась желаемого результата: ее нос увеличился вдвое, а глаза приобрели экстравагантные фантомасовские очертания. Олег Кириллович стоял в пальто нараспашку, небритый и без галстука. Земля была усыпана цветами, и люди вдавливали в грязь нежные тонкие лепестки. «Как Оксана, – подумала Катерина, вытирая слезы, глотая морозный воздух и наблюдая за бутоном розы, сминаемой в третий раз чьим-то каблуком, – сама вдавила себя в грязь и сама не выдержала».
Остались