– Ада! Я тебя не понимаю! То ты мне толкуешь о слепой верности и супружеском долге, а теперь предлагаешь развлечься на стороне! Я не умею вести двойную игру.
– Боже мой! Опять я во всем виновата! Поступай, как знаешь, ты уже взрослый человек, только не надо меня просить во всем разобраться.
– Ада! Ты меня познакомила с Лори!
– Я тебя много с кем знакомила, но замуж выходить не заставляла, – холодно и отрешенно заявила Ада.
В этом она была совершенно права. Я вспылила от того, что не удалось построить идеальный мир любви, и верить в поражение вовсе не хотелось. Замужество являлось абсолютно моей идей.
– Хочешь дружеский совет? Поезжай, отдохни. Деньги у тебя есть. Ты вся измоталась и как будто постарела лет на десять, что вовсе никуда не годится. Я сама позвоню в агентство и все объясню.
Ада приподнялась с уютного кресла, чтобы подлить кофе. В это же время раздался телефонный звонок.
– Да, одну минуту, – Ада в недоумении протянула мне телефонную трубку и вышла из комнаты.
Это был Пьер, венецианский партнер по галерее и друг Лори. Пьер говорил шифром и делал многозначительные паузы; убеждался, что я все правильно понимаю, и просил сегодня же вечером покинуть Париж и приехать на ночном поезде в Венецию, обещал на месте все разъяснить. Он также намекнул, что следует сохранять тотальную конфиденциальность и о расходах не беспокоиться.
Ада никак не прореагировала на мое решение последовать инструкциям Пьера.
Я попросила ее проводить меня вечером на Gare de Bercy23.
Ночной поезд оказался полупустым. В моем купе, предусмотренном на шесть пассажиров, была занятой лишь одна самая верхняя полка. Я всегда предпочитаю нижнюю лежанку, так как уж очень боюсь свалиться во сне с неимоверно маленького по площади верхнего ложе. Лежанки советского купе шире и длиннее мелкокалиберных итальянских мест. Среднему американцу со свойственным ему размером ХL пришлось бы приложить всю имеющуюся в резерве смекалку, чтобы найти возможность умоститься на этих жердочках. В купе заглянул проводник и предложил зарезервировать столик на ужин в вагоне-ресторане. Незатейливое меню предлагало спагетти болоньезе или пенне «аль песте». Я не была голодна, но организм требовал смены потоков восприятия; постепенно подступали холодные лики сомнений, и справляться с ними без «эликсира храбрости» не представлялось возможным. В купе было душно. Недолго раздумывая, приготовив постель, я направилась поддержать дорожное настроение бокалом красного вина.
В вагоне-ресторане было по-домашнему хорошо. Казалось, что все пассажиры по неизвестной причине сконцентрировались именно здесь. В основном это были итальянцы. Небольшая группа японцев, которые едут прокатиться на гондоле и скупить итальянские сумки и обувь; пара одиноких французов среднего возраста, читающих газеты.
Я