Дорогу впереди перекрывал шлагбаум, лежащий на бревенчатых козлах, рядом с ним, обнесенный забором с колючей проволокой, стоял сарай с покатой крышей и стенами из жести, в стороне – трое вооруженных людей в брезентовых куртках. Наверняка в сарае есть еще кто-то.
– Это ваши? – откинувшись на сиденье, спросил он.
– Застава нефтяников, – отозвался Бяшка. – Крутые ребята. Они круглые сутки здесь торчат. Нас охраняют и за дорогой следят. Ближе к заводу еще заставы стоят, и патрули иногда ездят.
– Что им говорить? – Вик отпустил газ, начал притормаживать.
Самый высокий охранник шагнул к сараю и, отворив железную дверь, пригнувшись, нырнул внутрь. Два оставшихся крепких мужика с суровыми лицами, скинув с плеч карабины, подошли к шлагбауму.
– Лучше молчи, я поговорю. – И Бяшка полез на соседнее с Виком сиденье.
Когда сендер остановился, едва не упершись капотом в шлагбаум, стволы карабинов уже нацелились в них. Из сарая показался высокий охранник и зашагал к машине. Кожа на лице у него была бледная, правую щеку от переносицы до скулы пересекал тонкий, как волос, шрам.
– Игнат! – Бяшка поднялся, улыбаясь. – Свои, Игнат.
Положив на плечо карабин, охранник молча пошел вокруг сендера. Вик, поворачивая голову, следил за ним.
Увидав штуцер в кузове, Игнат прищурился, отчего шрам изогнулся темной нитью на щеке, поднял недобрый, полный подозрительности взгляд на Вика и сказал:
– Кто такой?
Голос у нефтяника был низкий, грубоватый.
– Знакомец мой, – начал Бяшка, по-прежнему улыбаясь, – из Москвы…
– Умолкни, – оборвал Игнат. – Пускай сам скажет. – Он перегнулся через борт, отбросив к стенке посох Вика, взял штуцер за ремень и повесил себе на плечо. – Ну?
Бяшка тихонько присел, втянув голову в плечи.
Вик не знал, что ответить, собрался уже выдать все про пустынников-анахоретов, Канториум при Храме и покойного Геста, когда от сарая долетело:
– Вот он где! Вот уши-то надеру! Тебе куртку кто разрешал брать?
Жужжа сервоприводами в локтевых суставах, к шлагбауму шагал высокий бородач – киборг Георг, одетый в выгоревшие добела брюки галифе и кожаные сапоги. Он не помнил своего прошлого и кочевал с бурильщиками по окраинам Москвы, делая самую черную работу. Силища у него была неимоверная, он в одиночку таскал сцепку из трехпудовых плугов, мог за день распахать целое поле. Потом установить бурильную вышку, а когда в земле заклинит бур, выкрутить его из скважины, чтобы заменить новым. Движения рук Георга сопровождались шипением пневмосистемы. Вместо костей – каркас из титановых стержней, внутри суставы-поршни и баллончики со сжатым воздухом. Тонкие пластины, прикрывающие сочленения, разъело ржой. На правом локте из треснутого патрубка иногда выдавливалась капелька темно-коричневого масла и стекала по предплечью, оставляя бурые разводы