Но молодой воин, обрадовавшись встречи, казалось, и не слушал. Бегом спустившись по заросшей тропке, обогнул валун, скинул у комеля старого дуба лук, стрелы и бросился к стоявшему поблизости воину.
– Усман! Брат! А я голос признал, а вспомнить где слышал не могу, – радовался Гайлис.
Но не успел он приблизиться, как Усман спрыгнул с коня, налетел на младшего брата и повалил на поросшие травой камни.
– Глупый кеде1! – прорычал воин в лицо младшему брату. – Ты позоришь атасы2!
– Оставь его, Усман! – прозвучал сверху тихий голос третьего всадника. – Твой брат горяч и молод! Я сам обучу его. Из него выйдет славный воин!
– Да, мой господин! – отпустив брата, Усман выпрямился и склонился в почтительном поклоне.
Гайлис поднялся, и хотел было взглянуть и рассмотреть того, перед кем преклонялись старшие воины, но получил от брата увесистый удар в бок и вынужден был склониться не глядя.
– Далеко ли жилище Хамзира, Гайлис? – услышал он сверху тот же тихий голос.
– Здесь, не далеко, господин, – не поднимая глаз, ответил он. – Почтенный Хамзир знал, что вы здесь. Велел встретить и проводить.
– Веди! А вы, – господин обратился к своим воинам, – здесь ждите.
И пропустив Гайлиса вперед, стал пробираться по заросшей травой тропе в глубь леса.
– Приехал! Сам! – смерил придирчивым взглядом гостя старик. – Стало быть, нет больше хана в степях у восточных лесов?
Хамзир налил в чашу отвара и поставил перед гостем, сидевшем в темном углу.
– Явуз-хан повелел, как его в курган уложат, не медля к тебе ехать. Сказывал, ты знаешь всё наперёд.
– Верно сказывал. Я много чего знаю. Со мной всякие духи говорят. Звери поперед гонцов мне вести приносят. Птицы об ушедшем и о грядущем сказывают. Лес, река, болото павших из мира духов возвращать помогают.
Глаза гостя полыхнули недобрым огнем.
– Не всех вернуть можно! – поспешил загасить это пламя старик. – Есть недуги, супротив которых духи власти не имеют.
– Стало быть, излечить Явуз-хана…
– Не смог бы ни я, ни духи. Никто! – перебил гостя Хамзир.– Срок его пришел!
Гость опустошил чашу, и старик поспешил налить ему еще.
– Ответь мне! Явуз-хан поставил стену вокруг своего становища, как у городов русичей заведено? Из высоких дерев, да с воротами на восход и на закатное светило? Поставил?
– Поставил. Да только надобность ее открыть не успел.
– Всему свой черед! Настанут времена, сам все поймешь. Созрели колосья в диких степях. Тугие, спелые налились. Ни лепешек, ни хлебов из того зерна не испечь, кваса пенного не сварить, коням не скормить. Доверху заполнены амбары семенем коварства да злобы. Чтобы уцелеть в битве кровавой, неравной, тебе самому отведать