И всё это Великанский Великан не спеша отправляет в свой великанский рот. Потому что Великану нужно много есть, чтобы продолжали расти его великанские руки и великанские ноги. Он хочет стать Самым Великанским Великаном на свете.
Но тут в его черпалку-загребалку попадает крошечная Морская Царевна. Она такая маленькая, почти прозрачная. На голове у Морской Царевны алая коралловая корона, и её длинные зелёные волосы качаются на волнах.
– Ты не посмеешь съесть меня, Великанский Великан! – кричит рассерженная Морская Царевна. – Мой отец – Грозный Морской Царь!
– Я не боюсь Морского Царя, – смеётся Великан, – я проглочу его за одну минутку!
– Не ешь меня, Великанский Великан, – просит тогда Морская Царевна. – Мой отец, Морской Царь, даст тебе за меня богатый выкуп. У него на дне спрятано много сокровищ.
– От меня ничего не спрячешь, – отвечает Великан. – Моя черпалка-загребалка достанет со дна любые сокровища.
– Не ешь меня, Великанский Великан, – плачет Морская Царевна. – Пожалей меня! Я такая маленькая! Я боюсь!
Великанскому Великану жаль Морскую Царевну. Своей черпалкой он осторожно вынимает её из волн и сажает на морской бережок.
Царевна спасена.
– Малыш Ви, – строго говорит мама, – хватит ковыряться в супе ложкой! Всё уже остыло.
Великанский Великан съёживается и мгновенно превращается в маленького пятилетнего мальчика. В малыша Ви.
Он сидит на высокой табуретке возле кухонного стола. Он болтает ногами, и перед ним тарелка овощного супа.
– Ешь быстрее, пойдёшь с дедом гулять, – торопит мама. – Весна, погода на улице просто замечательная. И нечего развешивать еду по тарелке!
– А я и не развешиваю, – возражает малыш Ви.
– А это что за макаронина тут висит? – хмурится мама. – И морковка ещё, и укроп сверху?
Какая макаронина? Какая морковка, какой укроп? Неужели мама ничего не видит?
Это же спасённая Морская Царевна в коралловой короне. Она сидит на морском берегу и улыбается Великанскому Великану.
И концы её зелёных волос плещутся в море.
2. Малыш и заячьи уши
Он малыш, потому что ему всего пять лет.
Он живёт с мамой, папой и дедом в большом городе, в квартире с маленьким балконом. И зовут его Виктор. Виктор – это победитель.
Папа малыша, когда закончит в компьютере какую-нибудь сложную работу, кричит: «Виктория!» И поднимает вверх два пальца рогаткой.
Мама малыша – врач: она много работает и постоянно учится, поэтому знает всё на свете. Мама объяснила, что рогатка – это буква «Ви», первая буква в английском слове «Victory», что значит «победа».
И ещё это первая буква в имени малыша.
А дед уверяет, что рогатка – это просто заячьи уши. Он тоже складывает пальцы рогаткой, шевелит ими – и от них на стену падает смешная тень, похожая на заячью голову. Теневой заяц дёргает ушами, а малыш хохочет.
Однажды он видел живого зайца – на даче, где они с дедом проводят каждое лето: там старый дом на краю огромного леса. И там река.
Там бегают настоящие зайцы.
Папа и мама считают, что малыш пока дорос только до первой буквы в своём героическом имени. И поэтому называют его так же, как букву – «Ви».
Малыш Ви.
А вот дед думает иначе.
– Не такой уж ты и маленький, – говорит дед. – До половинки имени как раз дотянулся!
Дед зовёт внука Вик. А малыш зовёт его просто дедом.
Как же ещё его называть?
3. Малыш Ви в пустыне
Жара. Уже не весна – уже самое настоящее лето.
Малыш Ви ждёт не дождётся, когда поедет на дачу. А сейчас он сидит посреди пустыни и лопаткой лениво пересыпает раскалённый песок.
Песок сыплется тоненькой струйкой – совсем как у деда, в его старых песочных часах.
Пустыня маленькая, размером с песочницу – в самой серединке двора. И здесь так жарко, что песок весь высох. Чтобы из песка можно было что-нибудь строить, его нужно намочить. И папа ушёл за водой: в подвал к знакомому дворнику.
А за малышом присматривает сосед – вон он читает газету на скамейке под деревом.
Рядом с малышом на песок садится мальчик. Сначала малыш видит его тёмные-тёмные ноги. Потом – тёмные-тёмные руки. Потом малыш поднимает голову – и удивляется, какое у мальчика тёмное лицо.
– Зд́орово же ты загорел! – восхищается малыш Ви. – Я в прошлом году тоже так загорел. И меня мазали кефиром. Только потом всё равно вся кожа слезла.
– Я не загорел, я всегда такой. Я – как мой папа, – широко улыбается мальчик, сверкая белыми зубами: одного зуба спереди не