Минут десять я визжу, как поросенок, что никуда не поеду, а мать орет, что сейчас потащит меня прямо в одних трусах через всю деревню, чтобы все видели, какая я пьянь, дрянь, подстилка и насколько не уважаю своего больного дедушку. Бабушка стоит рядом с мамой и лишь тихонько повторяет: “Наташа, надо слушать маму, Наташа…” и тому подобное.
Дедушка, вышедший во двор до ветру, входит неожиданно и застает всю эту картину Репина во всей красе. Грозно окидывая мать и бабушку налившимися кровью глазами, он вдруг громко рявкает на них, сжимая кулаки: “Вы тут шта? А-а-а-а?”. Обе разом замолкают.
–Наташа, что случилось? – участливо спрашивает он меня, наклонившись.
–Я в город не хочу. У меня же каникулы, – всхлипывая, отвечаю я, прячась под одеяло от унижения.
–Слышали? Она не хочет. Стервы, довели девчонку, – метая глазами молнии, бушует дедушка, – Не хочет! Понятно-о-о?! – и добавляет много мягче, глядя на меня с любовью, – Оставайся сколько хочешь и никого не слушай.
Победа. Победа. Победа.
Замолчавшая мама очень быстро собирает вещи, заспанного папу и всю свою злость и отбывает в город тем же утром.
Вечером того же дня она, как ни в чем ни бывало, звонит и крайне вежливо сообщает, что будет ждать меня на следующей неделе, так как “Наташенька, у тебя же начнутся занятия”.
Вот такая, блин, история.
Нинка
Ужас, конечно, ужасный, но поначалу приятный разговор иногда заходит совсем в иное русло. Мы сидим с бабушкой за столом, и я тщетно пытаюсь настроиться на поедание яичницы. Не то, чтобы я ненавижу яичницу, но я люблю глазунью, а это блюдо, густо снабженное поджаренным луком и в произвольной форме смешанные белки с желтками, наводят какую-то небывало серую тоску. Обычно бабушкину яичницу мы едим перед отъездом в город, что само по себе тот еще стресс, но сегодня, без какой-либо задней мысли, она приготовила ее в качестве субботнего завтрака. Нанизав маленький кусок отвратительной яичницы на вилку, я отправляю ее в рот, стараясь не кривиться. Жирно…
Речь заходит о Нинке. Нинка – моя соперница настолько, насколько ею может быть глупая, конопатая девица, с длинным носом и низко посаженной жопой. На ее жалком фоне я безумно красивая и ладно скроенная студентка престижного ВУЗа с блестящими перспективами, с мягкими, блестящими волосами и нежной, бархатистой кожей. Мои зубы идеально белые, а моя задница самая лучшая из всех задниц мира задница. И даже веснушки на моем совершенном лице лишь добавляют шарма моей очаровательной улыбке.
–Нинку-то отчислили из училища, – заявляет бабушка, шумно потягивая из чашки напиток с цикорием, который именует кофейком.
–Не мудрено, она же тупая, – компетентно ухмыляюсь я.
–Да там и до учебы-то не дошло, прогуливала и устраивала пьянки в общежитии.
–Эта может.
–А мать ее везде чешет, смех, мол, Нина-то у меня красивая, мальчишки прохода не