Дневники. Джордж Оруэлл

коттеджей, почти непрерывно тянущихся от одного города до другого. В Пенкридже около 4.30 остановился, чтобы выпить чая. Душное маленькое кафе с хорошим камином. Маленький морщинистый пожилой мужчина и необъятная женщина лет 45 с короткой стрижкой цвета пакли и без передних зубов. Оба сочли меня героем, если хожу в такую погоду. Пил с ними чай en famille[12]. В четверть шестого вышел, прошел мили две и оставшиеся четыре до Стаффорда проехал в автобусе. Пошел в гостиницу для непьющих, думая, что будет дешево, но ночлег и завтрак – 5 ш. Обычная жуткая комната, саржевые простыни, сероватые, как обычно, и с запашком. Пошел в ванную – там коммивояжер проявляет в ванне снимки. Убедил его убрать их и помылся, после чего обнаружил, что сильно стер ноги.

      Пройдено около 16 миль. На транспорт потрачено 1 ш. 5 п., на еду 2 ш. 8½ п.

3.2.36

      Вышел в 9 утра, автобусом до Хенли. Обошел Хенли и часть Берслема. Жуткий холод, резкий ветер, ночью выпал снег; почернелый снег лежит почти повсюду. Хенли и Берслем – из самых ужасных мест, какие мне доводилось видеть. Лабиринты маленьких закопченных домов, и среди них торчат из земли, извергая дым, гончарные трубы, похожие на огромные бутылки бургундского. Повсюду признаки нищеты и убогие лавчонки. Местами рукотворные пропасти, одна ярдов 200 шириной и примерно такой же глубины, с ржавыми вагонетками канатного подъемника на одном склоне, а на другом, почти отвесном, как сборщики морского укропа, несколько рабочих с кирками как будто бесцельно долбят стену, добывая глину. Дошел до Элдона, поел в пабе. Жуткий холод. Холмистая местность, великолепные виды, особенно когда уходишь восточнее и живые изгороди сменяются каменными стенками. Барашки выглядят более чахлыми, чем на севере. Дошел до озера Редьярд{20}.

      Озеро Редьярд (на самом деле водохранилище, питающее города гончаров) наводило уныние. Летом это курорт. Через каждые десять ярдов – жилые баржи и прогулочные лодки, все пустые, засиженные мухами: мертвый сезон. Объявления насчет рыбной ловли; но я пригляделся к воде, и похоже, что рыба здесь не водится. Ни души кругом, и пронизывающий ветер. Взломанный лед прибило к южному берегу, льдины качаются на волнах и позвякивают – более тоскливого звука не слышал. (Памятка: когда-нибудь вставить в роман, что среди льдин качается пустая пачка сигарет «Крейвен-А».)

      С трудом нашел хостел, милей дальше. Опять один в комнате. Любопытнейший дом. Большое, мрачное, насквозь продуваемое здание, построенное около 1860 года по чьей-то прихоти в виде замка. Все комнаты, кроме трех или четырех, пустуют. Мили гулких каменных коридоров, никакого освещения, кроме свечей; готовят на коптящих керосинках. Страшный холод.

      Осталось всего 2 ш. 8 п., так что завтра надо в Манчестер (пешком до Маклсфилда, оттуда автобусом), чтобы обналичить чек.

      Пройдено 12 миль. Потрачено на транспорт 1 ш. 8 п., на еду 2 ш. 8 п.

4.2.36

      Вылез из постели в таком холоде, что не мог попасть пуговицами в петли, пришлось сойти вниз и отогреть руки, чтобы одеться. Вышел около 10:30. Земля замерзла,