Я гляжу на фигуру, приделанную к дальнему концу корабельного носа. Это наклонившаяся вперед женщина, вырезанная из чернейшего дерева, ее платье и плащ вздымаются ветром, талия охвачена канатами. На груди нарисован алый цветок, ее сердце кровоточит. Она и есть та самая дева, в честь которой назван корабль. Она – моя мать. Отец никогда не говорит о ней. Лишь однажды он нарушил это правило, чтобы рассказать, как любил ее. Когда вскоре после моего рождения она была убита, он распорядился сделать эту фигуру из ствола сердце-ночи, что растет в черных лесах Третьего острова, и дал кораблю новое название. Этот жест преданности всегда заставлял меня верить в то, что ему знакома сила истинной любви и что он желает мне того же. Похоже, я ошибалась, и теперь вижу привязанную к кораблю женщину в новом свете. Я точно так же прикована к «Деве», как и она. У меня больше общего с этим куском дерева, чем с кем бы то ни было. Прекрасно!
Кто-то подходит, и я поднимаю глаза.
Бронн покинул празднество. Он стоит у поручня лицом к морю, умышленно далеко, но достаточно близко, чтобы следить за мной. Очевидно, для того, чтобы я не наломала дров. Отец ведь не может позволить себе потерять товар.
– Ты знал? – спрашиваю я, не в силах скрыть обиду, хотя мы уже давно не дружим.
– Капитан говорит нам только то, что необходимо.
– А как насчет меня? – обрываю я его. – Кто-нибудь скажет мне, что необходимо? Ты скажешь?
Он не отвечает, снова безучастный к моей боли, и я разочарованно отворачиваюсь. Было время, когда Бронн сообщал мне все, и тем мучительней его теперешнее молчание.
Мне было пять, когда он поселился на «Деве».
Отец подобрал его в доках, сироту, выживавшего благодаря воровству на кораблях, необученного, но многообещающего, и увидел возможность воспитать из воришки убийцу. В качестве юнги отец привел Бронна на судно, и тот посрамил половину команды своей способностью порхать по мачтам и болтаться на парусах. Старше меня почти на три года, он был не против, когда я бегала за ним по пятам, и часами сидел на палубе, терпеливо объясняя, как вязать сложные узлы. Я обожала его.
Но тот Бронн, с которым я росла, не имеет ничего общего с тем мужиком, в которого он превратился: в человека, который умеет убивать легко и точно, талантливого как в этом, так и во всем остальном. Из двух детей, выросших на корабле, именно ему следовало бы стать наследником моего отца.
Все изменилось после его Посвящения. Он перестал со мной разговаривать, всячески старался, чтобы наши пути не пересекались, что непросто, когда живешь на корабле. Потеря лучшего друга без какого бы то ни было объяснения глубоко меня ранила, но произошедшее несколькими неделями позже оказалось гораздо хуже. Я далеко не сразу пришла в себя после его предательства. Мне ничего не оставалось, как только погрубеть сердцем по отношению