ЛЮЧИЯ. Только не на край, вы упадете и ударитесь. Сдвиньтесь ближе к середине. Это же не фильм Бастера Китона, мистер Беккет. (БЕККЕТ придвигается к ней). Вы выглядите таким грустным, мистер Беккет. Скучаете по Ирландии?
БЕККЕТ. По Ирландии я скучаю, только находясь там.
ЛЮЧИЯ. Я скучаю по ней ужасно, хотя прожила там совсем ничего. Может, в этом все дело. Я всю жизнь изгнанница. Мы жили в Триесте, Цюрихе, Париже. У меня практически нет друзей. Стоит мне выучить один язык, как мы переезжаем, и мне приходится учить другой, поэтому я всегда говорю, как иностранка. Для мозга это, скорее всего, хорошо, но не для души. Через какое-то время изоляция начинает удушать ее, высасывает из тебя всю энергию, и ощущается все более полный разрыв с реальностью. Иногда я чувствую, как тону в океане одиночества. Я всячески пыталась отвлечься от этих мыслей. Я немного пою, достаточно хорошо танцую, рисую еще лучше, думала о том, чтобы стать актрисой. Смена обличья мне близка, возможно, есть во мне что-то от Протея, но все это кажется таким преходящим и бессмысленным. Я думаю, что в итоге, по большому счету, нет ничего, кроме любви, а любовь – всегда другая страна. Вы с этим согласны, мистер Беккет?
БЕККЕТ. По части любви я не силен.
ЛЮЧИЯ. Да, и я тоже, пока. Я надеюсь, Сэм, мы сможем стать хорошими друзьями, вы и я, действительно хорошими друзьями. Я отчаянно нуждаюсь в друге. Поэтому зачастую несу чушь, находясь рядом с вами. Вы никогда ничего не говорите, меня это нервирует, вот все эти слова и вырываются потоком из моего рта. Поначалу даже кажется, что речь моя бессвязная, но потом выясняется, что какой-то смысл в сказанном мною все-таки есть. Я – телесное воплощение папиной «Работы в работе». Цели разбрасываться у меня нет, но нет и ничего такого, что получалось бы хорошо, а это раздражает все сильнее.
БЕККЕТ. Вы хорошо танцуете.
ЛЮЧИЯ. Вы не видели, как я танцую.
БЕККЕТ. Видел. Приходил на ваш концерт. Вы были вся в серебре. Я подумал, что вы – какая-то рыбка.
ЛЮЧИЯ. Вы видели меня танцующей рыбой?
БЕККЕТ. Да. Именно так.
ЛЮЧИЯ. Я вас не заметила.
БЕККЕТ. Потому что были заняты: метали икру.
ЛЮЧИЯ. Почему потом вы не зашли за кулисы?
БЕККЕТ. Дорогу перегораживал танцующий осьминог.
ЛЮЧИЯ. Я вам действительно понравилась?
БЕККЕТ. Вы были очаровательной.
ЛЮЧИЯ. Да. Очаровательной. Боюсь, то был мой финальный триумф в танцах. К сожалению, очаровательность – для меня не главная цель. Дети очаровательны, маленькие зверушки очаровательны. Я взрослое человеческое существо, и очарования недостаточно.
БЕККЕТ. Я знаю, что некоторые отдали бы все за толику вашего очарования.
ЛЮЧИЯ. А вам бы понравилось, мистер Беккет, если бы при упоминании вашего имени, люди тут же говорили бы: «Ах, да, Сэмюэль Беккет, какой очаровательный»? Вам бы это понравилось, мистер Беккет?
БЕККЕТ. Нет. Я понимаю, о чем вы.
ЛЮЧИЯ. Самое странное, я верю, что вы действительно понимаете, о чем я, вы очень часто понимаете, о чем я, гораздо чаще, чем кто-либо другой, и по этой причине я чувствую, что