Хозяин ресторана, вытирая платком руки и лысину, выбрался на сцену и виновато произнёс:
– По всей видимости, сегодняшний музыкальный вечер окончен… Вы понимаете, да. – Он посмотрел на пианиста Алёшу, который неподвижно сидел на прежнем месте, закрыв лицо руками (ладони опять были сложены «птичкой»). Вечер был не закончен, а уничтожен. Завсегдатаи ресторана сидели, будто помоями облитые – растерянные, униженные. Блондинка в ярко-красном вечернем платье, сохранившая в свои сорок лет молодые фигуру, зубы и лицо, беззвучно плакала и скребла ногтями по фиолетовой скатерти, будто по лицу пьяного хама.
Дэн знал, что Алёша не притворяется, что играть сегодня он уже не будет. И есть, и разговаривать. И заснуть не сможет.
Получив у хозяина деньги – пятьдесят долларов вместо обычных ста – Дэн поспешил к выходу.
Пьяный молодой человек не успел далеко уйти – опершись на стену ресторана и наклонив голову, громко икал. Охранники стояли у дверей ресторана и наблюдали за ним.
Дэн быстро подошёл к пьяному сзади и, когда тот успел наполовину обернуться, молча ударил тяжёлым кулаком в ухо. Молодой человек рухнул, не издав ни звука. Дэн наклонился к упавшему, схватил за ворот, приподнял, хотел ударить головой о стену. Передумал. Бросил парня обратно на асфальт.
– Вызовите ему неотложку, – буркнул Дэн.
В Углы Дэн возвращался другой дорогой, через подземный переход, пролегавший под железнодорожной станцией. Несмотря на поздний час в переходе играл музыкант – длинноволосый мальчишка в потрёпанном берете а-ля Че Гевара.
Дэн остановился рядом, какое-то время внимательно слушал. Мальчик пел под гитару «Кончится лето» Виктора Цоя.
Во внутреннем кармане куртки беспокойно шевелилась гармошка – словно клинок, который впустую извлекли из ножен, а потом убрали обратно, так и не напоив кровью.
Харпер извлёк из кармана пиджака зелёную бумажку с портретом Гранта, показал её мальчику, бросил в раскрытый гитарный чехол, лежавший у ног музыканта. Встал рядом с гитаристом и стал подыгрывать на гармошке. Исполнил вместе с ним «Что такое осень», «Ой-йо», «Маму-анархию», «Я хочу быть с тобой». Закончив одну песню, гитарист тут же начинал следующую. Со своим неожиданным компаньоном он не перекинулся ни словом, лишь опасливо поглядывал на испачканную кровью манжету белой рубашки.
За полчаса мимо Дэна и гитариста прошло всего три человека, никто не швырнул ни одной монетки. Глухие! Когда свежеиспечённый дуэт завершил длинным проигрышем Чиграковскую «Песню о любви», Дэн зашагал дальше, продолжая держать гармошку в руке.
Выйдя из перехода, он устало спросил:
– Ну что ещё я могу для тебя сделать?
Гармошка не ответила. Когда он говорил, она молчала. И наоборот.
Дома его ждали консервы, чёрствый хлеб, радиоприёмник и продавленный диван. Дерьмовое завершение дерьмового дня.