Мы прошли через притихшую ночлежку и спустились по лестнице. Красногвардейцы оттаскивали труп к одинокому столбу фонаря, который слабо светил сквозь густую кисею падающего снега.
С разных концов площади стекались к фонарю группами и поодиночке оборванные люди.
Солдат в ушанке угрожающе клацал затвором и тонко кричал:
– Куда?! Стрелять будем!
– Где Арцыгов? – спросил у него Виктор.
– А я знаю? – зло огрызнулся тот и снова закричал: – Куда? Куда?!
Откуда-то неожиданно вынырнул Арцыгов, разгоряченный, в лихо заломленной на затылок мерлушковой папахе.
– Поторапливайся, ребята, поторапливайся! – Увидев нас, он весело оскалил зубы и подмигнул: – Смыться хотел!
– Не лгите, – устало сказал Горев. – Я все видел. Вы просто самовольно дали приказ о расстреле.
Щеку Арцыгова дернула судорога.
– А если и так, что тогда? Все равно бы его шлепнули, не здесь, так там. Теперь не старый режим: с подонками церемониться некогда. Революция!
– Ты, сволочь, на революцию не ссылайся! Революция не такими и не для таких делалась! – Виктор схватил Арцыгова за борта полушубка.
Тот вырвался, выхватил наган.
– Осади, шкет!
Вмешался Горев:
– Хватит. Разговор продолжим завтра. Обо всем этом, как ответственный за операцию, я доложу начальнику уголовного розыска.
– Хоть самому Всевышнему! – оскалился Арцыгов и крикнул красногвардейцам, прислушивавшимся к разговору: – Грузи на сани! А по тем, кто подойдет ближе, чем на десять шагов, стрелять без предупреждения.
– Свобода… – вздохнул Горев и начал непослушными пальцами застегивать шубу.
8
Тузика в Орловской больнице не приняли. Старый фельдшер с прокуренными седыми усами только разводил руками.
– Можете расстреливать, товарищи, а мест нет. Куда я его положу? В морг, что ли?
Фельдшер не врал. Больница была переполнена. Люди лежали не только в палатах и коридорах, но и на полу приемного покоя, в кабинете главного врача, вестибюле. Больные бредили, стонали, рвали ногтями грудь, всхлипывали.
Поругавшись для порядка, Виктор наконец сказал:
– Тогда хоть посмотрите его, лекарство какое дайте или что…
– Вот это можно, – обрадовался фельдшер. – Это я с превеликим удовольствием.
Он пощупал у мальчика пульс, поставил градусник и положил на столик пакетик с порошками. Потом на минуту задумался и достал из шкафчика бутылку с микстурой.
– Так что у него?
– Может, испанка, а может, иная напасть. Разве угадаешь?
– Как же вы лекарства даете, не зная от чего? – вспыхнул Виктор.
Фельдшер удивленно посмотрел на него водянистыми старческими глазами.
– То есть?
– «То есть, то есть», – передразнил Виктор. – А если его эти порошки в могилу сведут?
Фельдшер обиделся.
– Вы меня, молодой человек, не учите-с, не доросли. Да-с, – брызгая слюной и топорща усы, говорил он. – Вы еще, извините за выражение,