– Зачем?
– О нет, только не это! – мгновенно меня прочитав, Лерка сменила линию поведения.
Зажмурившись, она сжалась в комок. Помолчала некоторое время. Как в детстве, выжидая, когда минует гроза. Приоткрыла один глаз, затем второй. Одновременно на ее лице появилась новая улыбка, на этот раз виноватая.
– Дурочка, потому что.
Голос пай-девочки прозвенел серебряным колокольчиком.
Лера отстегнула ремень и подалась ко мне, положила голову на плечо, обнимая руками за талию. Мгновение, другое. Я поиграл желваками, проследив в зеркале заднего вида, как из моих хищно суженных глаз отступает бешенство. Кулаки постепенно расслабились, и ладонь привычно коснулась рыжего локона.
– Лера, ты понимаешь, как я зол? Машину больше тебе не дам и о карманных расходах, как ты понимаешь, придется на ближайшее время забыть.
– Эй, ты чего?!
Мелкая отпрянула, и на этот раз с искренним беспокойством уставилась на меня.
– Сегодня ты перешла все границы. Сбить человека это совсем уже за гранью добра и зла, не находишь?
– Но не сбила же! – возмутилась она, но осеклась, вовремя прикусив язык, и затянула: – Прости-прости-прости-прости!
Мелкая принялась меня щекотать, но я совершенно не был настроен на игры. Ухватив ее за запястья, отвел руки в стороны. Рявкнул предупреждающе:
– Лера!
– Я уже двадцать лет как Лера, – психанула вдруг она, а затем, серьезно заглянув мне в лицо, неожиданно подалась вперед и прижалась к моим губам.
На миг я ошарашенно замер, понимая, что жизнь больше не станет прежней, а затем гаркнул, сорвавшись на рык:
– Пррекрррати, я сссказал!
Грубо оттолкнув мелкую от себя, отбросил дверцу и, как шар из привода, вылетел из машины. Отошел на несколько шагов и поднял к моросящему небу лицо, желая смыть ощущение губ сестры на своих. Конечно же, мы и раньше целовались в губы, но никогда она не делала этого так.
Это проблема, мать ее! Настоящая проблема, которую я не желал замечать столько лет…
Лера подошла неслышно. Остановилась всего в полушаге позади меня, я это чувствовал, но не стал оборачиваться. Лишь устало уронил:
– Не смей больше так делать. Никогда.
– Эй! Я уже не ребенок! И мне надоело, что ты не хочешь замечать очевидное! Вик, я люблю тебя!
– Я тоже тебя люблю, сестренка. И я обещал заботиться о тебе, но, видит бог, мне всё сложней и сложней это дается. Ты не желаешь взрослеть, а я – не плюшевый мишка, не подопытный материал для твоих социальных экспериментов и не твой кошелек. Кажется, я где-то в этой жизни ошибся…
Я повернулся и посмотрел на нее в упор.
– В общем, так. После выходных заеду в универ и