– Вы любите его? – вдруг спросила Веста.
Сенди некоторое время шла молча, обдумывая ответ.
– Первый раз Алекс возник в моей жизни, спасая мою дочь от взбесившегося арвенда. Это было жутко. А он, не задумываясь, бросился на помощь. И не говорите мне, что он повелевает арвендами. Это не так. Арвенды разные, как и люди. Они имеют своё мнение, свои взгляды, свой характер.
– А я и не говорю, – вставила принцесса, превратившись в слух.
– Тогда он мог погибнуть, как погибли два десятка охраны, полсотни слуг и семейный маг. Второй раз, он случайно встретил нас в столице, когда мы с Кююс остались без крова. Вы не знаете, что такое с ребёнком на руках остаться на улице, никому не нужной, без средств.
– Знаю, – негромко проговорила Веста.
– Нет, Веста, не знаете! И не дай вам Единый узнать, как это – бояться за ребёнка. Бояться до колик в животе, до нервной дрожи в коленях…
– Извините.
– Алекс дал нам, фактически незнакомым людям, пищу и кров,.. – не обратила внимания на извинения принцессы управляющая. В глазах Сенди была глубокая печаль. – Мы жили с Младой, его старшей женой.
– Я поняла.
– Она очень добрая и наивная, – девушки, наконец, поднялись на нужный этаж, и, не торопясь, шли по коридору. – Конечно, я стала смотреть на Алекса не как на прохожего. Это естественно, согласитесь?
– Да, наверное, – рассеянно ответила принцесса.
– Там, в Светлояре, с нами жила Елизавета, племянница Марианны. Ну, вы же знаете её? – дождавшись утвердительного кивка, управляющая продолжила. – У девочки очень сложный характер. Вы знаете, я даже старалась оградить свою дочь от влияния Лизы. Тогда я думала «вот, ещё два-три года, и этот подросток станет совершенно неуправляемым». Для неё не существует авторитетов, нет понятия «нельзя», она ничего не боится, и мало чего стесняется. Нарушает правила приличия налево и направо, делает, что в голову взбредёт, не считаясь ни с кем…
– По вашим словам, просто монстр с косичками, – улыбнулась Веста.
– Это могло быть смешным, если бы не было так грустно, – хмыкнула Сенди. Улыбка сползла с лица принцессы. Она поняла, что управляющая не рассказывает про Елизавету и тысячной доли того, что могла бы. – А потом я присутствовала при разговоре Елизаветы и Алекса, – продолжила Сенди. – Он не ругал её, не упрекал. Даже голос не повысил, говорил спокойно, неторопливо, а Лизка ревела вот такими слезами! И знаете, ревела не от обиды и уж, тем более, не от боли. Он её и пальцем не тронул. Ревела, потому что огорчила Алекса, не оправдала его надежды, понимаете? А ведь он сказал ей буквально два слова! И я поняла, что не такая уж Елизавета и пропащая, раз умеет любить и дорожить кем-то. Её слёзы были как извинения перед тем, кто её по-настоящему любит. А потом моя дочь, Кююс, растрезвонила всем, что Алекс её папа. А я поняла, что совершенно не против этого.
Управляющая замолчала, остановившись около дверей в комнату Весты.
– Спасибо, Сенди, – негромко